Голубое на белом

Кровь души разлита строками слов на белом листе.
Из пореза на сердце льётся красной струйкой мысль,
И тихо, как утренний снег, ложится рифмой;
Вызывая слёзы у всякого, кто не испугался понять поэта.

(Арабатская стрелка)
Жёлтый ракушечный песок
Приятно пружинит под ногами,
Оставляя себе глубокие следы,
Которые тут же заполняются прозрачной водой...
Волна, с мягким шумом ворочащая ракушки,
Лениво заползает на берег,
Выволакивая на свет божий большую чёрную мидию,
Оторванную и одинокую...
Берег...
Пустынный берег на сотню километров
Умчался вдаль застывшей циферблатной стрелкой,
И затерялся где-то там,
Среди марева полуденного солнца.
Время замерло, зависло бесконечным...

Заманив заходящим солнцем,
Ночь-проказница вытащила большую камбалу-луну
На горячее чёрное небо,
И посыпав белым, душистым перцем звёзд,
Оставила томиться,
Распространяя ароматный запах на всю Вселенную.
Вот она, бери!
Свежее сено в копне умопомрачительно пахло
И щекотало спину.
А луна висела совсем рядом, я даже боялся протянуть руку.
Спать решительно не хотелось,
Да и как можно заснуть под этот одуряющий треск сверчков.
-Посказылысь шо ли?
Скатившись вниз с ворохом сена, и...

Утро. А ты еще не спишь
И что же ты глядишь
На белый потолок?
Странно.
Будто. Тебя твоя печаль
Не в ту забрала даль
И разум твой замолк.
Обманом
Где? Ты ищешь тот покой
Который не с тобой
Уже наверно вечность.
Долго.
Здесь. Его ты не найдешь
И даже коль придешь
Ты к богу безупречным.
Волком.
Утром. Будто. Где-то. Здесь.
Где мы сподобились волкам
Мы нашу и другую сбросим спесь
И все разложим мы по полкам.

Когда мы в радости, в печали,
За нами пристально следят,
Когда нам сильно интересно,
Нам дверь чуть-чуть приотворят…

- Хвала Всевышнему, хвала Амбассадорам,
Мы неустанно молвим хором,
Я здесь, чтоб вас предупредить:
Поберегите ваших светлых,
В стране безумных смуглых лиц,
Там близится война, уж ничего не изменить.

- Всевышнему хвала, Сатанаил, да не тебе,
Ведь нашим светлым тоже воевать в войне,
Смерть тела новой жизнью мы заменим,
Но горе от утрат не заменить ничем вообще...

На новой и быстрой машине,
Немецкой добротной сборки,
В чем-то и где-то успешный,
Делец молодой и здоровый,
Утопая в кожанном кресле,
Мчится быстро куда-то, зачем-то.
Из колонок квадро-системы
Звук струится весьма прекрасный.

За окном горы степь сменяют,
Из-за туч пробивается солнце.
На обочине столбиком суслик,
Огляделся вокруг пугливо,
А за ним следит коршун серый,
На высокой скале сидящий.
Из-под камня вспорхнула птица...
Тут и там сверчки стрекочут...
Подле серой горы...

обида как зима - от холода немеет сердце
покрыты губы инеем и срывающиеся с них замерзшие слова
ранят как острые ледяные сосульки-ножи
мороз рисует белые, холодные узоры в твоей душе
и руки сковывает смертью недвиженья
холодное дыханье остывшей души твоей мертвенной вьюгой кружит в мире "мы"

проснись, очнись мой Кай..и отпусти обиду-зиму
возьми любовь и ласку из рук моих
губами прикоснись к теплу и свету
откройся мне и ты узнаешь что
весна-любовь, а ласка-лето всегда приходят после...

Какой свет сейчас видишь ты?
Как закат проникает в твое окно,
расплавляя лучом твое сердце?
Я же тону в синем взоре твоем,
мерцающем надмирным серебром,
поднимаясь на планы Души.
Между нами нет лет,
Нет эпохи стены,
Цепей нет рассудка и рока.
Между нами – лишь твёрдость и невесомость крыла.
И Любви полнота – нам награда.
Квадрат переходит в крест,
Крест – в бездонную сферу.
Кончается великий космический год…
Молчите пигмеи!
Космос пожирается мировым пожаром.
Наступает...

Дождь идёт. Деревья плачут
За моим окном.
Дождь идёт. На ветках слёзы,
Плачут белые берёзы.
Тихо за моим окном.
Мне б сейчас пойти и леч,
Чтобы дождик убаюкал, сказку прочитал
И уснуть. И никакая нечисть
Не нарушит мой покой.

Инерция начала.
Тибетская флейта и колокольчики,
как последнее дыхание в океан без волн.
Небытийный, горящий, сверкающий ум –
предвечный свет
великой вертикальной тропы, ее прозрачное тело.
Озаренье за смертью в сознании, разрывающее цепи Сансары,
экстатическое слияние предмета и взгляда,
видения запахов обольщения.
Стань звуком, ощущеньем зеркальных стекол,
мандалой сердца в чистом белом пламени,
состоянием не рожденной мысли,
явлением тайнописи, сиянием четырех стихий...