Голубиная стая

В полнолуние вой меня разбудил
Вой как вой и бояться нет больше сил
Волчья стая стремительно мимо летит,
А вожак почемуто в сторонке сидит.

Что задумался, серый, мечтаешь о чём?
Строишь хитрые планы огнём и мечём?
Ты такой одинокий, жалко тебя,
На порог я пустил бы только тебя.

Как ни странно по духу ты мне больше чем брат,
Видно был ещё с Ноем на горе Арарат.
Так о чём ты мечтаешь, грезишь во сне
Почему повествуешь об этом луне?

Расскажи, не стесняйся, погрустим обо всём
Я...

Укутано всё небо облаками
И нудный мелкий дождик моросит.
Холодная зима не за горами
Листвой опавшей тротуар укрыт.

Всё стало так уныло и так серо
Промозглая погода в октябре.
Птиц перелётных стая пролетела
Вернется снова только лишь к весне.

Величье Пауз несомненно.
На миг умолкнет слов поток.
И мысль кристальная как снег альпийский, пронзит как ледяной клинок.

Пегас мой ржёт.
И ржёт как сивый мерин.
Обидно – ржёт ведь надо мной.

Судьба вот интересная особа.
Кому то наливай через край.
Другому цедит понемногу.

Карьера хорошо.
Но карьеристов ненавижу.
Они по головам как по ступеням в рай…..

Вот дырка на носке.
Какая неприятность.
Но хорошо, что нету дырки в голове, вот это был бы алес.

Куда несёт нас поутру...

Кружит октябрь над крышей дикой птицей,
курлычет, ставит стаи на крыло.
И пахнет ветер лавром и корицей,
и в сонной роще тихо и светло.
Листва горит, и жухнет, и темнеет,
но не дают тепла её костры,
а сумерки всё гуще, всё длиннее…
Мы с ней похожи, словно две сестры -
скупого жеста тихая усталость,
зелёных глаз глубокая печаль,
и листопада красота и жалость,
и увяданья горькая печать.
Моя сестра - божественная осень,
я отражаюсь у неё в глазах,
мы с ней любовь в иззябшем сердце...

Поэт не тот, кто пишет скромно в стол,
Спроси его, не растеряв приличий:
«Стихи твои готовы стать крестом,
Чтоб автора распять, иль возвеличить?!»

«Готовы! Что ж, печатай наберясь
Спокойствия и мудрости Сократа!
Услышишь, что из грязи сразу князь,
Что их читать – пустая время трата!»

« Ещё один незваный Мандельштам,
А может быть непризнанный Есенин!
Стихи твои – язык, набивший штамп!
Борись за них и будешь неврастеник».

«Стихи, когда глаза твои блеснув,
Распахнуты на найденное...

Хрущов (1953-1964)

Взошёл на трон Никита,
ещё одна беда,
чего там не пропито,
давай, тащи сюда!

Хотели мы порядка,
нажили вахлака,
у Сталина вприсядку
плясал он гопака,

обнёс нас караваем,
в Канаде хлеб скупал,
поссорил нас с Китаем
и Церковь поприжал,

на наши уси-пуси
обиделся Китай,
но стали хинди-руси
пхай-пхай, пхай пхай, пхай пхай!

хоть запускал он в небо
космических послов,
оставил нас без хлеба
и даже без штанов,

но всё же, для России
сумел он послужить...

Кто сказал, что Зима – это злая и старая дева?
Что никто, никогда этот снег, этот лёд не любил!
Я недавно узнал, просто рано она овдовела,
А замену искать не хватило желанья и сил!

Кто был мужем её? – это тайна, укрытая мглою,
Только к счастью для нас, не осталась на свете одна,
Вопреки холодам подарила нам Осень с Весною,
Этот Праздник любви и в бокалы разлила вина!

Да, конечно Весна – строгой мамы любимая дочка,
Озорница, певунья, участница всех дефиле,
В платье белом садов, как...

На белом фоне черных два крыла
Я черный ангел с женскою душою…
И стаи туч уносят в облака…
Все дни свои жила одним тобою...

Вселенная раскрылась предо мной
В пыли за мной следы – твоих распятий.
Прощай, любовь, храни тебя Господь
В твоих простых и светлых начинаньях…

Я черный ангел. Я переродилась.
Воскресла, словно Феникс изошла.
И я не думаю о том, где оступилась,
Я в небесах спокойствие нашла…

Проросла каким то сором
Вся моя душа,
Надо мною черный ворон
Кружит не спеша.
Что он выкружит не знаю,
Кружит ну и пусть,
Я пока не умираю,
Просто точит грусть.

Мозг мой лжи пропитан ядом,
Аж, до тошноты,
Потому то кружишь рядом,
Черный ворон, ты.
Ждешь - пождешь свою добычу,
Жди, я не гоню,
Только вот мечтать привычку
Дай, похороню.

Родниками я шагаю
Вижу омуты,
Знаю, собираешь стаю,
Черный ворон, ты.
Прилетайте! Хватит яств вам,
Будет пир горой...

Даже волки и вепри,
Пробегают вдали,
Только вольные ветры
Лижут раны земли.
Пусто здесь днем и ночью,
Пепел лишь, да зола
И никто жить не хочет
На останках села.

Облетают птиц стаи
То село стороной,
Лишь гнездо белый аист
Свил, вернувшись, домой.
Свил, вернувшись, без пары
И в гнезде тосковал,
О погибшей в пожаре,
Он семье вспоминал.

Помнил он как встречали
На селе их прилет
И как люди кричали,
Скоро ждите приплод!
Кто то дочери рад был,
Кто то сына...