Голубая

А они не хотели идти, (боялись потерять и то,
что имели) сидели, гадали на бараньей лопатке,
бросали кости, это не идти в гости, а туда, где
линия горизонта, слита печаль, пасмур-
но небо умыта земля, изменить, то чего нет, не-
льзя, а там солнце, голубая вода, зелена трава,
пение птиц, иллюзия большинства, за поворо-
том счастье, и Бога участье, хорошо, потому,
что нас нет……………………..
А на месте не разглядеть, не видим, потому и
грустны, злы других и себя ненавидим...

Багровое небо и золотая звезда!
Освобожденья портал и упоительна тишина,
Белый свет слияния со своим высшим Я.
Льются вибрации с Неба,
Открывайте сердца!
Грянул торжествующий аккорд,
В потоке Души мы поднимаемся
В жизнь Света, в Бога дела,
В Логоса суть, в чистоту Пламени.
Мы – души Огня, мы Звезды галактик.
Мы – алхимики Вечности.
Мы – дети твои, голубая Земля!
Мы – новое Небо.
Мы – единое тело Света,
Мы – кристальная чистота.

Мы скоро взойдем,
прошлая жизнь покажется сном...

Город – Ста Золотых Ворот
в изголовье моем
качается.

Там никто никому не врет.
И не мечется. Вслед за чайками.


Смотрят дети и старики…
Смотрят воины – в небо флагами…

И глаза у людей сухи.
Лишь сердца до краев
заплаканы.


Многослойный тяжелый ад
вырастает из моря медленно…

Но спокоен — Кецалькоатль
в балахоне жреческом медном…


И сквозь хруст
достает до дна
голубая святая молния!!

И крушит Приливная Волна
скалы… дамбы… и спины молящихся…


Я на...

В голове беспорядок и хлам.
Мысли бродят безумные там,
Пробираются между волос,
По глазам забираются в нос,
Расползаются в легких моих,
На листок выдыхаю я их.

Я беру их с трудом за хвосты
И кидаю в тюрму пустоты.
Голубая решетка крепка,
И не выйдет за рамки строка.
Паразиты останутся там,
И исчезнет бардак и бедлам.

Свет шествовал по сердцу, как по полю.
Свет вдавливал мне в грудь свой легкий шаг
И оставлял свеченьем тайной боли
В лесах души едва заметный знак.

Он шел и шел сквозь царство плотной ночи
И сам свой путь прокладывал внутри.
Вот отчего так долго кровоточит
Последний свет исчезнувшей зари.


* * *
Иносказанье бытия –
Иных миров мерцанье.
Мои деревья –это я,
Но лишь в иносказаньи.

И смысл отыщет только тот,
Кто, глядя сквозь обличья,
Иносказания поймет
И вновь ответит притчей...

Как удивительна природа--
Опять ромашки расцвели!
Головки тянут к небосводу
Над изумрудием травы.

И Красотой открыты взоры
В осенне-вёсенный пейзаж:
Чуть озарёны алым кроны,
А по лугам - весны кураж.

И речка ярко-голубая,
Качает лодочки волна...
По бережку, да по оврагам
Сочнее летнего трава.

И вдоль дороги, мимо пашен
Осенне выжатых работ,
Судьбою явно ошарашен--
В цвет одуванчиковый род.

И жёлтым дивом расцветая
Ярится вёсенно трава....
А отголоском воздух мая
Качает...

Уходит старый год,
Спешит навстречу Новый Год
И месяцев двенадцать черёд,
Несётся в пляске новогодний хоровод!

Стремителен бег времени, а тройку времени,
Не удержать, храпят горячие и суровые кони, лоснятся спины,
И белый иней на уздцах. Но! НО! Кричит в сердцах
Возница и погоняет хворостиной, и снег в лицо, и, ах!

Несётся тройка вороная и снег летит из под копыт, полозьев,
Морозцем ветер щёки обжигает, а в кошеве невестушка
Зима и белая развевается фата, накидка...

Серебрится речка,
Дремлет старый пень,
Зорька яркой свечкой,
Зажигает день.

Вдалеке берёзы,
Стайками стоят.
Росы, словно слёзы,
Янтарём горят.

Прямо надо мною,
Голубая шаль,
А за той верстою,
Снова будет даль.

Там, за косогором,
Мой цветочный рай,
Встретимся мы скоро,
Ты меня встречай.

А пока немножко
Орошу уста
И опять в дорожку,
За верстой верста.

Автор: Виктор Шамонин (Версенев)
Рисунок: Наталья Плеханова

Мы уйдём в глухие леса,
мы укроемся мхом и травой,
чтоб не слышать голос надежды.
Ты возьмёшь с собой толику сна,
я возьму немного вина –
так будет надёжней, нежнее.
Пусть нагой, первозданный огонь
наполнит глухие сердца
через край, через тысячи лет после нас.
Голубая вода отразит твою боль,
моё слово и наши следы,
ледяной тишиной с полуденной краской.
Все цветы будут ждать твоей грусти,
твоей простоты,
как лавандово-синий туман
ждёт холодных утренних песен.
Орхидея рассвета...

Небо, порванное на тряпки,
падающее в ливневый ворс пшеницы,
где крик жаворонка
раздирает
грудную клетку холста –
этот кусок земли, это всё, что есть у меня,
и ещё, пожалуй,
ветка цветущего миндаля
на горчичном, от солнца, столе.
Но мне видятся,
в тумане пустых полустанков –
рубиновые виноградники,
я чувствую
запах оливковых рощ после дождя,
и террасы ночных кафе
под левиафаном полночной звёзды.
Где моя поношенная голубая куртка
с серой фетровой шляпой,
где это кресло...