Гнезда

Скоро стемнеет. За редким забором
Прячется стылая тень.
Сонно мечтает о лете нескором
Серый
чахоточный
день.
Ветер, туман на клочки разорвавший…
Старый родительский дом,
Ни для кого из нас так и не ставший
Светлым
уютным
гнездом.
Помню, как дорог был ты когда-то,
Мамы согретый теплом.
Самое доброе втоптано. Смято.
Ядом
пропитан
и злом.
Сердце от зимнего холода сжалось -
Знаю, что не обернусь.
В памяти тоненькой льдинкой осталась
Светлая,
лёгкая
грусть.
Ты...

Отдышаться, отдышаться от пресса
горячих глаз июньских созвездий,
вдохнуть кедров и маков,
спеть не стоном треснувших ветхих дубов,
но вишней юной в закат опуститься.
Обрести мягкий сон
на теплых камнях у волн серебристых,
в лоскутной траве среди роз золотых,
на крылатых тропах ангельских танцев.
Только стоит поймать и мгновенье исчезнет,
только стоить нащупать и миг растворится,
только стоит отчаянью вырезать сердце
и надежда блистает Египетским полднем,
и кричат маяки и...

Все началось гораздо раньше,
Чем всякий думает сейчас.
Все началось с той самой фальши,
Что исказила Неба Глас.

Тогда гонимый по Египту
Народ нес тяжкое ярмо,
И жрец один по манускрипту
Был предназначен для него.

Он был достойным человеком
В храме близ древних пирамид,
И с детства мыслил о великом,
О том, что вечность охранит.

Им суждено было сойтися
С тем, чтоб людей расшевелить,
С тем, чтобы кровью обагрился
Наш свет, что нужно обновить.

Он был тогда довольно молод,
Но...

Венец Сатурна полуночный,
Колесами вращает в сахасраре,
И переносит во времена иные,
За берега Реки Забвенья,
Где статуи недвижным оком
Уперли взоры в вечность,
Высверливая в ней ходы,
В гуденьи неба напряженном...

А жизнь шумела, как листва,
И сквозь зеленый шум ее
Порой уже не разобрать —
Что было явью, а что сном,
Ведь раздробился миф единый
На кластеры повторов...

Дверь слуха, двери рук
И дверь телодвижений.
Дверь рта и двери глаз,
И прочие задвижки, —
Бронепластиной...

Настала осень, облетели листья,
Орфей же, невзирая на погоду,
По-прежнему пел много ярких песен.
Ему жена негромко подпевала.
И оба думали, что будет так всегда.
По-прежнему они вдвоём гуляли.
И возвращались каждый раз с букетом.
Любила Эвридика собирать
Цветы, что на лесных росли полянах
И в тот день они вновь гуляли вместе.
Орфей, как и всегда, играл и пел.
А его милая супруга собирала
Букет для дома. Поздние цветы
Всегда её лесной дом украшали.
И Эвридика одного хотела...

Опять вы про моря да горы!
Я верный труженик земли-
Мне наши сельские заборы
Милее к сердцу прилегли!

В воде противные медузы,
Как кислота у них вино-
И те же дыни и арбузы,
А бабы-так совсем не то!

Давно уж выцвел и задвинут
С югами тоненький альбом-
Как говорится-грейте спину-
Болезни вылезут потом...

***

Приятель,поменяв ограду-
Досок два куба,пуд гвоздей-
Залез в нежданную затрату:
Гонял копающих свиней-

Ругал соседа тракториста,
Что взял нетрезвый разворот...

По мне, и лучшие стихи,
В сравненьи с деревом, плохи.
Тем деревом, чей жадный рот
К земной груди приник и пьёт.
Чьи руки вздеты к небесам
В молитве, не доступной нам.
В чьих волосах из года в год
Своё гнездо пичуга вьёт.
Чьи плечи укрывает снег.
Чьим другом дождик стал навек.
Стихи создам и я, глупец,
А дерево – лишь Он, Творец.

За наши мысли судит Бог,
Не за поступки.
Но как же мысли быстр поток,
Границы хрупки.

Не сразу можешь отличить,
Где мысль чужая.
Если на страже не стоишь,
Не засыпая.

Ты ухвати ее за хвост,
Не дай ей ходу.
Пускай в ментале гнезд не вьет,
Не мутит воду.

Чужая мысль такой прохвост,
Такая птица –
Сквозь стражу грозную пройдет
И притаится .

Не дай ей шанса ты найти
Приюта в сердце,
Иначе станет мысль твоей
Закроет дверцы.

А если станет мысль твоей
И...

Хинштейна с Гельманом явил нам Соловьёв.
Сказал бы я! Но у меня нет слов!

Ах, если б только эти трое!
Но телевизор – как гнездо с осиным роем!

А если только заикнётся русский,
Ему грозят статьёю и кутузкой.

Хотя безудержное их преобладание –
Вот что на самом деле «разжигание»!

Глаза и уши наши ими намозолены.
Нам – ничего, а им же всё дозволено!

Я всё-таки о них слова свои сказал.
Хоть в Интернете есть ещё у нас портал.
8 октября 2010 г.

Твои патриции давно погребены
в руинах сладострастья.
Твои границы и щиты
разграблены огнем Востока.
И Пантеон безмолвной глыбой камня,
одиноко,
былую вспоминает негу жриц.
А Колизея пыльную арену,
где кровь плевалась хлебом,
зрелищем, корежит ветхость стен,
и молча бродят легионы мертвецов,
и эхо форумов скрепит в гнезде Плутона.
В медовый фартук мессалин зашиты,
разбавленные золотом и чернью,
триумфы, троны и престолы.
И только пот рабов,
все еще капает росой, все еще дышит.