Гневится

СлОва краткость — сестра таланта,
СлОва резкость — сестра обиды.
В слове дерзком, гнев чей-то спрятан,
В слове каждом — своё мы видим.

Видя то, что для нас в нём нужно,
Слово сделаем мы, сказав.
Инструментом войны иль дружбы,
Отразив в нём свой ум и нрав.

Слово нам своим смыслом служит,
Помогая нам цель достичь.
И лекарством став иль оружием,
То нас лечит, то бьёт как бич.

Слово друга — как солнца лучик,
Душу греет своим теплом.
Слово вражье — темнее тучи,
Душу ранит нам как...

Только никогда, прошу тебя, не представляй, что
ты Бог, ибо это и есть твой торг, твой порог, горд-
ыня, всегда и поныне, каждый, сверчок конечно
же должен, знать и свой шесток, кесарю кесаре-
во и Божия Богови, а тебе твоё, каждому по засл-
угам, окстись от испуга и ложной смелости, страх
Господень, начало мудрости, ибо нет скудности,
изобилие и ополчение вокруг, люби заповеди и
укажет путь тебе, мой друг, а не дай Бог, выберешь
чей-то чужой, ибо благословение Его во главу уг...

Они думают что меня знают,
Но себя, я не знаю и сам.
И советы мне их лишь мешают,
Поучать я себя им не дам.

Разобраться в себе сам пытаюсь,
А их много — мешает их шум.
На ответы им всем, отвлекаюсь,
Заполняя бессмыслицей ум.

Не друзья они, я им прощаю,
Речь их, полную гнева огня.
Усмехнувшись в ответ, понимаю:
Они вовсе не знают меня.

Всё моё лишь во мне, я истоки,
В себе должен свои отыскать.
И тогда, победив я пороки,
Сам собою, в себе смогу стать.

Мне мешает мышления...

есть в каждом человеке
огненный Шар
и могучие кучевые тучи,
когда много гнева -
выходит пар,
а когда прояснилось -
сердце любовью Лучит

когда солнца много
улыбается тело само
поет тело,
это значит – Радость
много разного человеку дано
нужно вовремя отвергать
Гадость

есть в каждом человеке
огненный Шар
вот в него и смотреться надо
из цветка-сердца
каплет нектар
(кап-кап-кап)
и улыбается Радость!

Жил ли я, иль жизнь в себе придумал,
И всё что в ней — лишь нега сна?
И он иллюзией укутал,
Мне душу и здесь спит она.

И потому ума потуги,
Не могут жизни объяснить.
И гнев и страх — незнанья слуги,
В нём рядом с мыслью могут жить.

Ведь в этом сне я ограничен,
Уснув в нём — ближе к яви я.
Земным не стиснутый, привычным,
Стереотипом бытия.

Земная жизнь — в ней грех и святость,
Смешались и одно в другом.
В ней силу тела духа слабость,
Для близких может сделать злом.

И жил...

Среди миров бесчисленного множества,
Здесь на Земле, стихом я свой создал.
Писал душою как и жил — как сложится,
И всю её, в вязь слов простых отдал.

Мой мир стихов — в нём шторм души неистовой,
Её Любви, в нём солнце дарит свет.
Покой степей родных и зорьки нежность чистая,
Есть боль и гнев, но злобы всё же нет.

В него входя, снимать не надо обуви,
Лишь перед тем, с неё грязь отряхни.
Не примет он, лишь тех, кто душой злобные,
В нём быть не могут, никогда они.

Когда я в мире...

Когда нам нечего терять,
Мы перестанем жизнь ценить.
Не дай Бог, это вам познать,
Не дай Бог, это пережить.

Не дай Бог, перейти черту,
Грань — за которой пустота.
Здесь позабыв свою мечту,
Открыть в отчаянье врата.

Когда исчерпаны лимиты,
Душевных и телесных сил.
Когда смех с радостью забыты,
И белый свет уже не мил.

Вы в миг такой, себе не дайте,
В муть безразличия уйти.
Уж лучше гневом воспылайте,
Чем станет сердце льдом в груди.

И чтобы было что терять,
Себя всего...

(Не постиг постриг, расслабился, весь напрягся,
разухабился, разохотился и собрался, миром
вещью, упивался, разуверился, и поверил,
видно был и не стал, как берег, оттолкнулся
и исчез в дали, и попал сам к себе в долю,
частность и собрал, всю свою алчность, добро-
ту, пустословие, и молчание и «тризвоние»
и мычание)
(его серости, черноте и свету одновременно)
(или колоколу куполу и его изнанке, правди-
вой и шальной обманке, сознанию его потока,
пунктиру, и точке и листу, он чист и...

Засверкала роса траве
А по небу пророк на квадригах спешит.
Торопится повелитель дождей и грозы и
С приходом его начинает осень дышать…

С приходом повелителя гроз и дождей
Начинают дни коротать, а ночи стараются
Своей темнотой мир охватить.
В морях и озерах, манящих переливом волны
Начинает вода синеву на бурый оттенок менять.

Пусть же пророк великий ливнем землю польет,
Чтобы нам счастливо в мире жилось,
Чтобы земля плодородной была
И всегда на столе бы пища была...

На душе, на донышке — в уголке канючила,
Тихая, беззлобная — серая тоска.
Гневом не царапала, болью злой не мучала,
И в кулак не сжалась, от неё рука.

Она безобидная и в ней нет упрёка,
Никому за серость и грусть бытия.
За судьбу в которой, случай бьёт жестоко,
И за то что острые, у проблем края.

А дождь, тоже серенький,
В такт ей, всё стучал.
Ветер буйный дерево,
Гнул к Земле, ломал.

Вечер был не радостный,
Серый, но не злой.
Нудный и чуть пакостный,
Насквозь весь сырой...