Гнедой

Приеду однажды случайно и в полночь,
Чтоб небо и звезды,
без лиц и огней.
И женщина также случайно припомнит,
Что так приезжаю я именно к ней.
Открою тихонько скрипучие двери,
Мгновенье помедлю,
оторопев,
Она мне расскажет о новой потере,
На краешек стула смущенно присев.
Опасливо втянутся плечи в халатик,
Мне что-то про дружбу начнет говорить,
А я вдруг пойму, что силы не хватит
Такую вот жалкую
и разлюбить.
Спохватится вдруг и к остывшему чаю
Настойку подаст и грибов молодых...

Дворянка полустолбовая

Полудворянка столбовая,
Махровая, то бишь, — Толстая
Нет, — толстая, — сдержу я мат,
Если точнее, — просто – хамка,
Помесь еврейкой и цыганкой(?),
Возглавила «самоиздат» —
Семит-лошадка, подставная,
Представилась: — Руси гнедая,
«Школы злословия» пенат! —

«Мадам с собачкой» new формат
TV «Культуру» обновляют,
Клару и Розу представляют
С истории немецких врат.
Есфирь «геройская» Израиля,
Ждёт венценосную награду,
За «обезглавливание» дат.
А с ней...

Подо мною конь горячий,
я несусь во весь опор,
я в седле, а как иначе,
с ветром я затеял спор.

Я лечу - куда не знаю,
конь храпит и глаз косит,
и всем сердцем понимаю,
он к концу пути спешит.

Но гнедого обуздаю,
чтоб скакал куда хочу...
А куда?.. Я точно знаю,
догоню свою судьбу.

Шепчет мне на ухо ветер-
не поймать свою судьбу...
Жив пока, ещё не вечер,
я свое ещё возьму.

Колокольчики охоче
Улыбаются… Хохочут
Залихватски в гараже
В календарном кураже
Прогревают дядьки сани
Впопыхах (не мёрзнут?!) сами
Смастерили разогрев
Предложили и резерв
Для бегов все зимних скачек
Двух (нет?!) трёх гнедых конячек
Колокольный перезвон
Окрылённый эскадрон
По большим лесным снежищам
В перепадах… В морозищах
Рвутся вожжи и оглобли
Гнутся в гонках новогодних
Колокольчики гремят
Пробки винные свистят
Разгоняется похоже
В завиточках придорожных
Колоссальный...

Вот так казаки донские служили!
Царя, Отечество! Своё любили…
Умереть за Родину готовы были,
Чтоб на Россию оков, не накинули .
В боях... им не было, равных!
Сколь их в степях полегло славных...
Чтоб Россия Мать! Свободной была!
Без гнёта вражьего по жизни жила.
Не жалели казаки своих голов!
Вот и разбивали всегда врагов…
Где казак! На гнедом появлялся,
Там враг всегда, - без боя сдавался.
А где враг казакам сопротивлялся…
То всегда без голов оставался!
Чтоб неповадно было, никогда...

Летит, торопится наша земная жизнь!
Оглянешься на зад, - не успел пожить…
Пролетели годы не вернуть уже их,
Многих нет друзей и родных своих.
В 73-ем Гвардии рядовому 19-ть было,
А сегодня шестьдесят шесть пробило…
Вот такая она на Дону жизнь у казака!
Не удержать в узде, как гнедого скакуна.
Работы на Дону у нас сейчас с лихвой!
В 90-тые лихие прошлись тут как с косой…
Коровники уничтожили на Дону везде,
Как Мамай прогулялся в нашей стране.
А чтоб казак вырастал на Дону сильным...

Пролетела молодость, пролетает жизнь!
Ты казак родимый! На гнедого не садись…
Коль под тобой взыграет, узды не удержать
И в степи красавице, придётся тебе лежать.

Молодые кони, - для таких вот казачков!
Коль он и завалится не разобьётся в кровь…
Встанет отряхнётся и в седло опять!
Милая сторонушка... дай им погулять!!!

Пусть здесь порезвятся по родной степи!
Ведь дорога жизни у них лишь впереди,
А дорожка трудная у нас в России здесь
И все ошибки предков, - придётся им учесть.

Вот мчится тройка, пыль клубками,
Им не сдержать коней гнедых,
Дорогу гнут под копытами,
Студёный ветер в ушах свистит,
Галопом кони полетели,
А впереди уже конец пути.
На облучке не усидели,
И в бездну вечности летят они.

В Фивах столько купцов,
сколько голодных ртов,
золотых колесниц, птиц,
шлемоносных львиц и цветов.

В Фивах столько глупцов,
говорящих "Я чист, я чист!",
в Фивах столько истцов,
а ответчик - слепой арфист,
и когда они заявляют права,
я молчу, вспоминая строки стихов,
тот папирус, милая, те слова,
что свободный - бельмо на глазу рабов,

а потом - касаюсь твоих волос,
провожу рукой по лицу,
в Фивах снова реки текут из слез,
я люблю тебя, Хатшепсут.

Тело гиксоса плавает в медном...

Перемешала жизнь грех и святое,
К тризне бежала кобылой гнедою.
Будто прозревшая остановилась,
Праздника вешнего не получилось.

В жерновах грусти ей быть не мечталось.
Загнанной сути она не познала.
Время, вспорхнувшее певчей синицей, –
Память воздушная, как небылица.

Вектор надежды выводит на финиш.
Гиблое «прежде», ничтожное «ныне».
И, бесполезное «завтра» предвидя,
Смысл очевидного просто невидим.

Стало постылым всё «до» и всё «после».
Шавкой крутилось уныние возле...