Глупый

Есть лес один в краю волшебном и далеком.
В лесу том бор сосновый есть.
В нем поселился зверь – ленивец-лежебока,
Косматый, нелюдимый косолапящий медведь.

Он жил, как спал, в берлоге обветшалой
И свету показаться зверь не смел.
Пугал всех тех, кто рядом пробегал свирепым нравом.
На жизнь, что расцвела вокруг он обратить вниманья не хотел.

В бору года текли размеренно и гладко.
Сменяли месяцы друг друга, крася красками листву.
Медведь все спал посасывая лапу сладко,
Не...

Преступников… материальный мир
О, как безбожно украшает,
И в блеске тягостном в эфир
Всех недостойных направляет…
Как-будто сами Небеса
Весь грех земной благословляют
И в изумлении глаза
На тлен и шелуху взирают…
Все перепуталось в умах –
Достойный рядом с недостойным,
Не отличить, где вечность… прах…
И в чем извечные устои…
Без Бога – не поймут глаза,
Без Бога – не услышат уши,
Без Бога – грех творят уста,
Без Бога – ложь питает души…
И видящий не видит зло,
Не вздрогнет сердце...

И в глупости, конечно, есть свой смысл
На поле для игры- олимпиады...
Ушли надежды, ночью дождик смыл.
Придут другие цветом в листопады.

И снова под загадочной луной
Придут другие речи, обещанья...
А дождик тут, как тут--судьбы рукой
Прощением стучит, то ли прощаньем...

Закружат и поднимут над Землёй
Багряного листочка констаньеты.
И Осень златоглавою Весной
Закружится дорогами планеты.

Сводя и разводя людей мосты,
Сплетая, расплетая время, судьбы.
И за порогом вечной Красоты...

- Побудь со мной,
Я так люблю тебя!
- О!
Мой глупый мальчик,
Извини, я идти должна

Я свою жизнь
Давным-давно прожгла
Знай!
Я лишь использовала тебя!!!

- Не уходи! Я без тебя умру
И эти глупости не слышу,
Не хочу

Он на нее смотрел, смотрел
И таял
Он на ветру любви
Горел, горел
И снова таял

- Мой милый мальчик
Я идти должна
Ты чистый, светлый
Я не для тебя

Пусти!
Ты мучаешь меня…

И снова
Она не могла от него уйти
А он не отпускал ее
Со своего пути...

Ах, как хочется птицей мне стать,
Только вспомню про эти границы,
Над таможней свободно пархать
И на глупый народ матерится
И смеятся над этой чертой,
Что зачем-то людей разделяет
И с небес вопрошать: - "Ну, на кой
Человек сам себя запирает
Между всяких нелепых границ?
С нас берите пример - с вольных птиц!"

Услышав бархатную лесть,
Нос задерёт обычно глупый,
Протесты умный будет несть,
У мудреца ж - не дрогнут губы..

Срока трещала в лесу без умолку…
Казалось бы, что в трескотне этой толку?
Но только сорока не просто трещала,
Всем жителям леса она обещала,
Что, если ее изберут королевой,
То сразу решит все лесные проблемы.
Наступят в лесу дни желанного счастья,
Подружатся звери и станут, как братья.
Все станут богаты, нужду, позабыв,
По новой программе «Звериный прорыв»

Чтоб вызвать к себе максимально доверья,
Она обесцветила черные перья,
Для пущего шарма и внешнего лоску
Перо голубиное вдела...

Медленно мякиш черствел,
В поле колосок созревал.
Мудро волос седел.
В печи уголёк догорал.
Гордо закалялась сталь,
Жарко обнимал рассвет.
Точно зуб на зуб попадал,
Каждый был затронут нерв.
Глупый задавал вопрос,
Умный всё давал совет.
Настырный совал всюду свой нос,
Хитрый запутывал след.
Резко обрывался сон,
Страх щекотал живот.
Плавно обтекал закон,
Бегущий вдаль ручеёк.
Падал от усталости вол,
Муравей нёс добычу домой.
Бесстыдно задирая подол,
Смерть...

Мы сегодня простимся друг с другом сурово,
Ты спиной развернёшься, я хлопну дверьми.
И теперь можно нас криво сказанным словом
Сделать мало знакомыми в жизни людьми.
Я не так посмотрела, не то рассказала,
Ты не так меня понял, не так отвечал…
И теперь каждый вечер, достигнув финала
Разрушает всё больше в нас идеал.
Почему ты не в силах забыть всё что было?
Почему я не в силах обид не держать?
Развернувшись, друг к другу спиною красиво
Попытаемся мы от себя убежать.
Но глаза твои...

О чём грустишь, мой старый недруг,
Мой оппонент и критик ярый? –
Быть может, понял ты, что ветру
Плевать на громкий вопль гагары…

Борей познал и не такое…
По вечерам, в портовых доках,
Бродягу часто беспокоил
Толпы людской глумливый рокот.

Пугала Нота канонадой,
Мортира где-то под Смоленском,
И виртуозною руладой
Смущал со сцены толстый Ленский.

Бил в Эвра страж из катапульты, –
Разрушил, глупый, стены храма,
И заключить пытался скульптор
Порыв Зефира в белый мрамор...