Гибнет лес в районе

Жила на свете Бубукала
То пела она то шушукала
Подругам своим сплетни
И тихо бубнила песни

И днем и ночью пела
Бубнила что хотела
Не каждый сможет так
Гордилась она вот так

Но вот в соседнем доме
Что стоит в ее районе
Появился парень веселый
Конкурент ее новый

Все смеется да всех веселит
А у Бубукалы сердце болит
И нет уже успеха
Тот парень ее помеха

И все говорят ей бу-бу
Твои слова как в трубу
И давятся от смеха
Для всех она потеха

Бубукала дома сидит
На улице...

Много лет тому назад
жил-был дед, звали Кондрат.
Занимался он охотой,
другой не было заботы.
Вокруг лес стоял дремучий
в основном всё дуб могучий.
Посреди полянки вкруг
хутор разбросался вдруг
неказистыми домами,
не сказать, чтоб теремами,
но добротными из дуба
вкруг колодезного сруба.
В нем вода была волшебной
от любой хвори лечебной.
«Кто колодезную - пьет,
тот три жизни проживет»,-
говорил, шутя, народ
всем приезжим за сруб тот.
Год за годом дедок жил,
ни о чем он не тужил...

Es sheint mir, dass gefallene Soldaten,
Die man sehr lange noch erwarten wird,
Grabstaette nicht im Feld gefunden hatten –
Sie ziehen, als die Kraniche im Wind.
Bis heute noch seit den blutroten tagen
Hoert man von oben irhen shrillun Ruf…
Vielliecht darum kann niemand etwas sagen
Als dieser Zug sich oben langsam ruert…

Ich sah sie abends oft forueberziehen,
Sie schnuerten meine Seele schmerzenvoll…
Dort unter ihnen ist ein Platz geblieben,
Ein kleiner Platz, den ich einnnehmen soll...

Я устал быть лишь твоей мечтой,
Я хочу быть частью твоей яви.
Я склоню колени перед той,
Что обнимет крепкими плечами,

Занесет осеннею листвой,
Отогреет теплыми речами...
Я склоню колени пред тобой
Долгими апрельскими ночами.

Ведь ты хочешь быть моей мечтой,
Ведь ты просто грезишь моей явью.
Этот романтический отстой
Повторяет дикое "ай лав ю"

Изо всех щелей. Куда не плюнь -
Всюду однотипные сюжеты.
Черный ворон, словно белый лунь,
Выбирает угол рикошета.


В мгновенье...

Тушь и тени… Помада…
Пудры тоненький слой…
Хватит. Что ещё надо
Для Богини такой?

С сапфирами надела серьги,
Платью подобранные в тон,
И на часы взглянула мельком:
Уже пора бы… Где же Он?

Квартира чистотой сверкала;
Напитки на столе, еда…
А за окном уже смеркалось
И первая взошла звезда.

...Как Оленька была прекрасна! –
На Ней сапфиры, серебро;
Платье из тонкого атласа
Второю кожей облекло.

Плеч бархатистость, нежность шеи…
И можно с точностью сказать:
В тот вечер...

Действующие лица:
Партизаны.
Фашисты.
Полицаи.
Разведчик.
Предатель.
Дух хозяина болота.

Действие первое.
Картина первая.

(Поздняя осень. Партизанский лагерь)

Иван:
Шумит суровый брянский лес.
Вот и обрезан мой обрез,
Патрон последний вставлен в дуло.

Радист:
Кажись, фашисты взяли Тулу
И (точка, два тире) Житомир.

Фельдшер:
Начштаба в страшных муках помер,
И остальные тоже мрут.

Политрук (пленному немцу):
Дас ист фашистишен капут
Унд коммунистишен гешлоссен,
Их...

В июньском солнечном бурьяне
Переплетёны скаты крыш,
Молчат небесные скрижали,
Лишь ветер прорывает тишь,
По проводам скача игриво,
И обдавая сквозняком
Деревьев скошенные гривы,
На придорожии пустом.
Машины мертво у обочин
Забылись летним, ватным сном,
Весь город пеклом обесточен,
Плюющим в облачный проем.
Асфальт иссушен, воздух тяжек,
Сезоном знойным встала жизнь,
Июньской солнечной рубшкой
Перекроена неба синь.
И хлады поздней зорьки жаждут
Районы, улицы, дома,
Когда...

В области разлуки
Дожди идут с утра.
Нависли тучи скуки,
Пришла ветров пора.
Но климат переменчив,
И сей циклон уйдет.
Здесь будет область встречи,
Весны пора придет!

В области застолья
Расплывчатый прогноз.
Возможностей раздолье –
От радуги до гроз.
Сегодня ожидается
+40, зной, дурман.
А завтра нам останется
Прохлада, но туман.

В область равнодушия
Пришли вновь холода.
Вьюги малодушия
Взяли города.
Здесь снега стало много,
И очень много льда.
Боюсь, это надолго...

Врач в застиранном, мятом халате
ловко сунул купюру в карман
и сказал: «Ваш ребенок в палате.
К сожалению, он наркоман».

Я узнал от врача, что у Ромки
загнила от уколов рука,
и он может погибнуть от ломки,
если я не найду порошка.
Врач мне дал телефон господина,
у которого можно купить
тот спасительный грамм героина,
без которого Ромке не жить.
Я не помню, как брел по больнице,
как в салон «Мерседеса» нырял.
«Как такое могло приключиться?» -
без конца про себя повторял…

Я из...

Богородице.

Божья матерь, пресвятая Дева! Что же ты две тысячи лет делала,
С неба, взирая на скорби людские, нас утешала и с нами скорбела?
Или внимала, как души мирские тянут занудливо: – Ave Maria?
Каются в смертных грехах, чуть дыша, зная, что вскоре опять согрешат.
Было ли время, когда ты смеялась, сыну тепло и светло улыбалась?
Вечный твой образ печалью прекрасен не потому ли, что подвиг напрасен?
Не потому ли, что с Роком не споря, матери сохнут и чахнут от горя,
На крест, ссылая...