Гибель

Астральный шторм и правда на мечах,
и алою рекой душа пролита,
и на судьбе твоей уж нету прежнего лица.
Но нов твой взгляд,
а сердце из смертельной раны
нечеловеческую извлекает силу,
иным и первозданным становясь.

Так, после гибели нам жизнь мила,
и мило то, что до поры было сокрыто.
И найдена в пространстве та рука,
которая как посох и как взлет смычка,
рождает новую души орбиту,
и извлекает нам мелодию Любви забытой,
которую Вселенная была сотворена.

Твоей неистовости...

Но затихая в глубине души,
В надмирных токах таинства святого,
Мы ищем лишь простого,
Того, что знает Бог и мысленно нам говорит.
Жизнь – не сюжет, не действие, но состояние,
Бытийствовать – не быть:
Единое дышало, себя сжигая в созерцании.
А если вовсе нет развития,
Ведь испокон веков одни и те же свойства
Являет нам людей природа.
Столь старая и древняя порода
осталась все ж без изменений.
Где в мифах те слои, те истины,
Что выведут нас к новым смыслам…
Ах, вот оно, начало, вот...

Ты плохой любовник.

Почему, любимая ?

Ты не даришь мне дорогие украшения.

Любимая, самое лучшее украшение – здоровье.
И зачем тебе ещё украшения ?
У тебя их и так много.

Ну…я продам их когда будут нужны деньги.

Иди попробуй продай.
Тебе и половины их стоимости не дадут.
Это сейчас,
А потом и совсем они будут никому не нужны.
Любимая, я дарю тебе несравненно более дорогие подарки.
Я дарю тебе очень ценные знания
О скорой гибели капитализма,
О искусственном разуме...

Любовь –
это привезти назад
душу моря,
а после сидеть у окна,
и смотреть,
как седеет листва.

II
Надежда –
это скользнуть
прохладной слезой
к подножью горы
и растопить
горячий песок.

III
Сердце –
это то,
что теряешь,
когда находишь
другое сердце,
умеющее
нежно молчать
на краю гибели.

Несовпаденья мучат нас, терзают душу.
Мы в лапах пустоты.
Слепое солнце ломит нам виски,
Но асимметрия Вселенной раскрепощает душу.

Когда стоим на месте, быстрее света нас поток несет.
Когда же бег свой ускоряем – мы недвижимы.
Разрозненные звезды алчной Бездны
И в гибели своей – неодолимы.

Живя, себя мы забываем…
А умирая, узнаем.
Но Тьму и Свет в себе соединив,
Однажды в Благе прозреваем.
И всё – путем.

29.10.14.
Наталья Шлемова

I

Даровали, Господь, мертвым чадам Твоим
Тесьмы красной мотки да сребряны сувои,
Боле таинств не ждем, а в рядне предстоим,
Перстов прячем искол за смарагдами хвои.

Серебро, серебро, много ж было его,
Так покрали шары с ёлок жалкие тати,
Снеже черный округ, тлумных звезд святовство,
Царичей неживых весело ль им венчати.

Сестры нас предали в новогодней гурме,
Девы белы влачат по адницам рамена,
Их и лядвий пронять здесь неможно Чуме,
Только розы горят в огне храмного звона...

Сложением моста между мирами, сложением неземной судьбы,
Канонам, року вопреки,
Но равные себе, сливаемся над бездной.
И средоточием в себе изъяты из рук смерти – освобождены.
Так долго мы смотрели в пропасть истины бездонной,
Что слепли и теряли память, но в бьющем свете воскресали,
Поднимаясь из земли.
Мечтою озаренные, по краю гибели прошли,
Но вызрели в огне и тлене, песками, водами оглушены,
Но слух отверзли.
И средостение креста нам раскрывало сердце,
И сердце токами...

Здесь, в расцвете творчества и жизни
Жил и творил свои стихи поэт.
Свой талант он посвятил Отчизне
И таких поэтов больше нет!

Но о нём здесь всё напоминает –
В доме, где он жил, теперь музей.
Каждый житель этот домик знает
И ведёт туда своих друзей!

А на месте гибели поэта
Ощущаешь сердцем и душой,
Как же смерть несправедлива эта
И как рано он от нас ушёл!

Смерть всегда была немилосердна,
И не знает жалости палач.
Только память и любовь бессмертны,
Да излечит время, словно...

Это были не я и не ты.
Кто они?
Не припомнится ныне.
Там росли золотые цветы
И вино серебрилось в графине.
Это было когда-то давно,
И кого-то признаешь едва ли…
Пролилось молодое вино
И цветы золотые увяли.
Вроде справа отец…
За спиной
Все поют о любви негасимой.
Он весёлый ещё и хмельной,
Он ещё молодой и красивый.
Разгорается солнечный день,
Голубеют в полях синеглазки.
И хрустит командирский ремень,
И лучится звезда на фуражке.
А мгновенья густой тишины
Между песен живут, в...

О, знал бы я, что так бывает,
Когда пускался на дебют,
Что строчки с кровью - убивают,
Нахлынут горлом и убьют!

От шуток с этой подоплекой
Я б отказался наотрез.
Начало было так далеко,
Так робок первый интерес.

Но старость - это Рим, который
Взамен турусов и колес
Не читки требует с актера,
А полной гибели всерьез.

Когда строку диктует чувство,
Оно на сцену шлет раба,
И тут кончается искусство,
И дышат почва и судьба.

1932