Где же он был здесь

Звуки здесь слышны только лающие
Воздух здесь нутро обжигающий.
Небо чистое надо мной без облачка,
Под ногами снег хрустит словно стопочка.

Здесь работы напроектено немеренно
И зима жмёт морозом намеренно.
Здесь солярка в пластилин превращается,
Только сердце стучит, упирается.

Ковшей зубья тут в минуту стираются
И медведи по лесам вокруг шатаются.
Только люди все никак не унимаются,
В мерзлоту скрепя зубами вгрызаются.

Здесь Якутской романтикой пьяные,
Бездорожьем и морозом...

В России Союз был единый
И был он у нас не делимый.
Учили всех в союзе одному...
Любить Родину и свою страну!
Приучали с детства всех к труду...
Жить дружно и быть всегда в ладу.
Пожизни на Руси разведка «сильна»...
Врага проморгала в очередной раз она.
Когда в Союзе враги появились
И крылья у Союза враз отвалились!
Свалился он с большой высоты...
Развалившись на княжества воровской братвы
И пошло у всех кувырком...
Когда развалился Союза дом!
Видать из республик один в школу...

Песня светлой мечты,
Этим миром забыта.
Под пятном темноты
О ней память сокрыта.

Здесь всем правит расчёт,
Нет в нём мест для мечтаний.
Тем что есть, он живёт,
Без сомнений метаний.

Здесь дворцов больших спесь,
И ниш малых уют.
А мечтателем здесь,
Оскорбляя, зовут.

Здесь под слов красотой,
Часто хитрость и ложь.
Здесь живут все собой,
И не дав, не возмёшь.

Песню светлой мечты,
Этот мир позабыл.
В нём позора кресты,
Ждут того, кто в ней жил...
Марковцев Ю.

Я тогда ушла сама, я сделала ошибку,
Но людям свойственно ошибки совершать,
И наш мирок, по искреннему зыбкий,
Была готова в клочья разорвать.
Ушла, не посмотрела в след и не жалела,
Сквозь все преграды нынешних путей,
Но всё забыть я так и не сумела,
И всё же стала по настоящему смелей.
Теперь я здесь, прошла сквозь все преграды,
Не попрошу тебя меня простить,
И только этому по искреннему рада,
Что не смогла тебя из жизни удалить.
В глазах стоят другие королевы,
И я тебя в объятьях...

Край родной.В тишине и покое,
замирающий звон тополей.
Где ещё ты услышишь такое,
в одиночестве сонных полей?

Как природа здесь вечно капризна,
притаилась в ней радость и грусть.
Вот она, дорогая Отчизна,
Золотая Крещёная Русь.

Вот он свет,в золотистых дубравах,
благодать в заповедных местах.
Русский лес в осенённых оправах,
да лугов просветлённая стать.

В перелесках глухих и печальных,
россыпь свежих,серебряных рос.
Васильков и ромашек венчальных,
бело-синий,полынный откос...

Вы меня потеряв, не заметите,
Обо мне мир забудет Земной.
Ах зачем, жизнь мне дал Бог на свете Ты?
Ах зачем, Ты играешь здесь мной?!!

Не боюсь смерти холода вечного,
Но забвенья факт дарит печаль.
Но его всё-равно с честью встречу я,
И ты смерть, пасть в ухмылке не скаль.

Даже звёзды со временем гаснут,
Для себя лишь, создал Вечность Бог.
И в жизнь вечную верить напрасно,
Ждёт живых смерть в конце их дорог.

И не вздрогнет Земной мир при этом,
Не заметит живого уход.
Дал нам...

И текст болит, и спать мне не дает...
И снится, и пророчит, и пророчит...
И кто - то в Белом по Воду идёт
И знать что я услышу хочет.
Развязаны у слова рукава…

Здравствуй, противостояние белого пера и черных чернил,
Белого листа и типографского свинцового оттиска.
Здравствуй, пророчество и суррогат.
Здравствуй, жизнь и смерть.
Я надеваю сутану белого огня.
Богом у выбора дороги я плачу,
Прижимая жизнь к себе,
А она уходит водой, омывая мои ноги,
И несет эту воду к дереву...

Ты так таинственно прекрасна
под мягким светом фонарей,
что разливали не, напрасно,
свою ночную акварель.

Легко порхала по бульвару,
сверкая яркостью одежд.
Ты шла и шла с тобой на пару
улыбка светлая надежд.

И расстилаются коврами
газонов, свежие цветы,
а ты их трогаешь руками
от чувства нежной доброты.

Ты лепесток от розы чайной
порхающий по мостовой.
И улыбнулся, не случайно,
прохожий, что спешил домой.

за моим окном все обычно:
какой-то дом и маленький дворик;
ну в полночь чуть романтичней –
желтый глаз фонаря, да луны нолик.

Оторванных листков календаря
бахромчатая пачка под резинкой,
холодных стёкол пресные слезинки
над белой колыбелью января.
За льдом навзрыд заплаканных окон
зима, иззябнув, слушает, нахохлясь,
сквозь половиц скрипучую рассохлость
дверных петель охриплый баритон…

Как филигранно-изощрён мой быт,
как он певуч, и красочен, и значим.
Как недоступен холодам собачьим
мой дом, бесценный баловень судьбы.
Глазурных плиток тёплый терракот,
как шёлк щеки в касании случайном,
в порыве нежности...