Где то стелется дым

Порваны в клочья святые патерики,
В лапах халдеев кощунственный свет.
Самовлюблённые Штаты Америки
Миру диктуют безбожный завет:

«Будьте как мы, азиаты с европами,
Пиво лакайте, смотрите кино.
Мы замуруем вам женскими попами
К Господу двери и к правде окно».

Ржёт пропаганда кобылою сивою,
Телеэфир управляет людьми.
И позабыты Белград с Хиросимою
И незарытые трупы Сонгми.

Царство зверей и поганых безбожников
Щупальца тянет к чужим берегам.
Стелется след от кровавых сапожников...

августа плоть золотая стелется в твоих глазах
снежное пламя волос ловит полночный бриз
с губ осыпается влагой стройных кувшинок цвет
сосен тенистых вязь плечи твои укрывает
южным сапфиром неба льется груди нагота

есть ли мне время и место там где царит весна
там где фиалка заката дышит твоими шагами
в этих полях с хлебами что твоих рук касались
есть ли мне сон хрустальный есть ли крыла созвучье
кто мне даст обещанье

когда в ладони рассвет выльется пылью свинцовой
когда взойдет...

Сегодня ночь расцвечена иначе
Скрипят шаги в сугробах вдоль домов
Приходят гости в час, что был назначен.
Уходит в прошлое уставший Старый год

Как хочется, закрыв за Годом двери,
Сберечь от старости любимый старый дом
Налить гостям шампанского в бокалы,
Себе ж налить кубинский старый ром

И стелется под гомон разговора
Сигары запах, запах пирога
Взлетают фейерверки у забора,
Которые врывает детвора

Угомонившись, затихает праздник
Стихает новогодний хоровод
Волшебно освещает...

Зимний вечер огни зажигает,
Город стелит постели ко сну...
Снег за окнами кружит, летает -
Уводя мои мысли в мечту:
Свет луны - не подарит мне злата.
У судьбы - не попросишь в займы,
Но надеждою будет богата
Мысль; что встретимся, где-нибудь мы...

Пусть не скоро заря мне дорогу
Светом алым укажет на путь...
Одинокую ночь и тревогу,
Успокою надеждой, мой друг.
Хочу верить, что в жизни бывает:
Тот кто ищет, находит мечту...
Зимний вечер огни зажигает,
Город стелет постели ко сну...

Часто путь наш не стелется скатертью,
Мы в галошах шагаем по слякоти.
«Привереда» погода не балует,
Солнца свет нам на миг обещается.

Мы блуждаем в своих безысходностях,
И бок о бок живём с одиночеством.
Голым стенам про жизнь свою плачемся,
Только ночью во сне нам мечтается.

Иногда мы близки к шальным крайностям,
Где рискуем и пьём лишь шампанское.
Ищем плюсы потом жадно в минусах,
Может быть, и находим так, кажется.

Мы бежим, наступаем и падаем,
И тогда поддаёмся отчаянью...

Он важен.
Он на вертикаль власти посажен.
Он – закон!
Он скажет,
И будет так, как он скажет,
В пределах его хором.

Соринка – бойся!
В угол забейся.
Тсс…
Тихо.
Молчок.
Молчок.
У тебя прав нет.
Молчи,
Не-то будет лихо.

А кто не спрятался, тот – хана! –
Попал под орду хана.
Сметёт его жёстких усов стена
По повеленью Султана.

Чтобы углы были чисты –
Это почти по Фрейду –
Нужно из них весь сор мести.
Даёшь регулярные рейды!

Не нужно бурных...

Я узник каменного города.
Как хочется мне на свободу!
Убрать оковы с сердца холода
И ощутить любовь природы.

Пройти просёлком до околицы,
Где дремлет кедр одиноко.
Дымок над домиками стелется
И дальше тянется дорога.

Собачий лай эхом откликнется
И снова станет тихо, тихо.
Лишь вдруг снежок с сосны осыпется
и вновь природа спит, затихла.

А снег такой, кристально белый,
Блестит на солнце, тает, тает
И житель городской, несмелый,
Он здесь остаться жить мечтает.

.

Невесомость, окрылённость,
Вдохновение и лёгкость,
В ночь безмолвную влюблённость,
Угловатая неловкость.

Штрих, очерченность, набросок,
Слово, точка, запятая.
От приземистых вопросов
Независимость святая.

Безоглядная отвага
Средь презренья и насмешек.
Белоснежная бумага
Во ферзи выводит пешек.

От последнего Завета
В небо стелется дорога.
ЧтО перо в руке поэта,
ТО поэт в деснице Бога.

Я был давно убит на той войне.
Я воевал на ней четыре года.
Забыл свой дом, когда чернел в огне
подбитый танк мой, и легла пехота.

Но я вернулся, правда, неживой,
вернулся ветром осторожным дымным,
губами тронул крестик за горой,
и к дому проскользнул задами, тыном.

Жену увидел, выросших детей,
расцеловал их, прошуршал листвою
за огородом, вышел за плетень,
и скрылся за полынною травою.

Я видел всё, как кончилась весна,
как урожай собрали, веселились,
и мы...

Инерция начала.
Тибетская флейта и колокольчики,
как последнее дыхание в океан без волн.
Небытийный, горящий, сверкающий ум –
предвечный свет
великой вертикальной тропы, ее прозрачное тело.
Озаренье за смертью в сознании, разрывающее цепи Сансары,
экстатическое слияние предмета и взгляда,
видения запахов обольщения.
Стань звуком, ощущеньем зеркальных стекол,
мандалой сердца в чистом белом пламени,
состоянием не рожденной мысли,
явлением тайнописи, сиянием четырех стихий...