Гадание на кофейной гуще

Бормочет : "нечет-чет" - считает дни,
когда секунды на исходе. Извини -
твой плащ не по погоде,
и туфли не по моде,
да и лицо скривили ночи-пни -

рассвет их топором укоротил,
и в крошку сказки-сны размолотил.
Несчастья льются пеной,
не к месту перемены,
нечетки предсказания сивилл.

Но время гуще все становится, прочней -
не выбратся малютке из сетей -
душа вся в липкой влаге
забыла об отваге,
а на табло обычное - О`К.

Из точки распускается цветок,
из каждой клетки плод...

В черпной коробке пусто
И глаза твои - зола...
Помнишь, помнишь ту капусту
Где под песню "Шал--ла-ла..."

Мы с тобою играли в прятки
Где турнепсы и арбуз
И остался там на грядке
Незачатый карапуз...

...Ты исходишь мыльной пеной
Ты вцепилась мне в бока.
Я своею вздутой веной
Задеваю облака...

По шаблону, под копирку
(А в кармане ни шиша)
Вязнет совесть в черной дырке,
Плачет нищая душа.

Над угрюмым черным прахом
Над обманчивой судьбой
Над унылым скучным трахом
Что утешил...

В пустыне жаркой погибая,
Нет, ничего прекраснее воды.
Напившись, жажда пропадает,
А с нею бывшие мечты.

Чем чаще редкое мгновенье,
Тем гуще серые черты,
И благовоний долгое вдыхание
Оскомину набьет до тошноты.

Заветный плод в руке сжимаешь,
Желанного добился ты.
Вкусив, наевшись, Ощущаешь
Обыкновенный вкус мечты.

Когда же женщину желаем,
Из кости, мяса и крови,
Иллюзией, мечтою раздуваем
Пылающий огонь любви.

Становится обыденным блаженство,
Вид...

А потом будет все труднее тебя сочинять
в этой лавине мыслей шума дорог
скоростей и бессонниц
и потому четвертую свою тоску
зная - назавтра она непременно воскреснет...
высокопарность ничего не значащих слов
треплет ветер смывают дожди
любовь срывает личины
мы платим пошлиной сердца
за каждый отпущенный день
посекундно сгорая
по максимальным расценкам -
за миллиграмм тепла
и тишины над бездной
в преддверии рая
а чудо слагается из жара желанья
помноженного на терпенье...

В декабрьскую ночь, под Новый год,
Наш паровоз летел вперед, в провалы бездны.
Я ехал к бабушке в деревню. Параллельно
Снаружи мчался световой квадрат окна.
Я вышел в тамбур и, прильнув к двери,
Впечатал силуэт в квадратный отсвет,
Как бухту тьмы, вдаваясь в островок,
Впадающую в ночь. Как будто диафильм...
И светотень ныряла, как дельфин,
По встречному составу, и по рельсам,
По ветвям, и по сугробам...
Я раздвоился, став объемным. Странная двоякость–
Уют вагона и опасное раздолье...

Мир, где нет тебя – это я.
Мир, где нет меня – это ты.
Обменяемся друг другом,
Наведем мосты?


* * *

Потерянное время – приобретенное.
Все, что было – навсегда твое.
Пусть оно скрылось в недоступное и темное,
Но где-то внутри, прорастая, живет.


* * *

Куда девается любовь?
Была же, вроде, а вот – нет.
Не горячится бурно кровь,
Молчание, скупой ответ.



* * *

Мир – театр,
а люди в нем – актеры…
И – зрители,
суфлеры,
билетеры…
И даже – Карабасы-режиссеры...

Твои лепестки из песчинок,
И сердце твоё из камня.
Я соткана из былинок,
Но, там в глубине, пламя.

Ты выросла средь жары,
Вскормила тебя пустыня.
Напротив, я в гуще толпы
Своё сохраняла имя.

Украсив теперь мой дом
Песчаной своей красотой,
Согрела пустынным теплом
И названной стала сестрой.

Но сердце моё не из камня,
Теплился огонь там живой.
Из искры взыгралось пламя,
И вырвался столб огневой.

***
- Continue ton récit ! **

Металось пламя огня,
Сжигая всё на пути...

Всё меньше и меньше с годами читателей,
Ценителей чистых и искренних слов.
Всё больше и больше всеядных глотателей
Духовной отравы, что льётся с листов.
По Времени слишком уж острому лезвию
Вся в ранах, Россия прошла в новый век.
В нём прозы – сверх меры.
В нём мало поэзии.
Растерян, унижен и зол человек.
И всё же костром,
в звёздной полночи рдеющим,
Живёт ещё племя людей на Руси,
Пусть малое, пусть иногда и редеющее,
Чьи души чисты, словно капли росы.
В своих устремленьях то...

Стою на страже бдительно, в жару или метель,
Замки мои находятся в порядке.
Я открываюсь силою заслуженных петель,
Входящие играют с миром в прятки.

Смотрюсь весьма внушительно, окована в металл
И мне плевать на сирых и убогих.
Лишь избранных приветствует подъезда пьедестал,
А нищие пусть мокнут у дороги.

Годами, словно памятник, стоял седой швейцар,
Склоняясь пред хозяином в поклоне.
Горой был неприступною. Он был могуч и стар
И выглядел, как воин на иконе.

Путь зла...

Свези-ка меня, велорикша, где лотос цветёт белоснежный.
Где пагоды очень воздушно подняли углы своих крыш.
Да к берегу тёплого моря, где пахнет свободой и рыбой,
Да в гомон восточных базаров, где соткан в циновки камыш.

Свези-ка меня, велорикша! Я знаю, что труд твой тяжёлый.
Но ты улыбаешься, будто и вправду доволен судьбой...
Я слышал, у вас тут профессор иголки вонзает в ладони,
И боль сразу с тела снимает, и даже душевную боль.

Свези-ка меня, велорикша, в мою отзвеневшую юность...