Фотография из альбома

Смотрю на фотографию Христа
Пред титулом Последнего Завета:
Исполненный божественного света,
Он мягко улыбается с листа.

Учитель! Созерцая Твой портрет,
Я за Тобою вижу километры,
Сияющие солнцем; слышу ветры
Бесчисленных вперёд летящих лет,

Которые с собой меня зовут
За горный перевал, в страну иную,
Куда весь путь я мысленно миную,
Одолевая в несколько минут.

Я понимаю: предлежащий путь
Не одолеть восторгом созерцанья
И чувствую – Ты ждёшь, но ожиданье
Окончится Твоё когда...

на старой фотографии
обычной
без затей
странице биографии
моей и не моей
стоим с отцом на площади
седьмого ноября
где ныне все заброшено..
и зря...
...гляжу - и почему-то
(я вправду не пойму)
мне хочется заплакать
почему?

Пожелтела фотография,
На которой молод я.
Уж почти вся биография,
Здесь написана моя.

Изменило меня время,
Не ношу кудрей до плеч.
Поседел уже совсем я,
Стала взвешаннее речь.

Стал спокойней, но солидным,
Видно мне уже не быть.
И взорвавшись в миг обиды,
Могу глупость совершить.

И как прежде нет умения,
Во мне денежки копить.
Знаю точно без сомнения,
Что богатым мне не быть.

Фотография желтеет,
Я старею, но взгляд мой,
Как на ней — не постареет,
Пока я любим тобой...

Шумел суетливо вокзал,
Светилась витрина пивбара.
Прохожий маршрут указал
В стихийное действо базара.
Попутный автобус – битком,
Как стриж – черканул и растаял,
Но мы дошагаем пешком,
По глади асфальта ступая.
Смеется над шутками мать,
Еще молода и здорова.
Нам надо излишки продать –
Не часто звучащее слово.
Поэтому только вперед!
Подвластный судьбе и азарту,
Шагает приезжий народ,
Спеша к городскому базару.
Взлетает сизарь высоко,
Свою утверждая природу,
А мы привезли молоко...

Слева фотография,
Где сидит один
Николай Евграфович
Салтыков-Щедрин.
Времена кабальные
Всё лютей.
Звонницы кандальные
Свист плетей.
По ночам не спится,
Слёзы из-под век.
Шелестят страницы,
На исходе век.
Канет в неизвестность
Каземат тюрьмы.
Русская словесность –
Лучшие умы.
День на переломе,
Снежная зима.
Свет в дверном проёме,
Свет, а дальше… тьма.
Силы на исходе,
Сделал всё, что мог.
На смертельном одре
Смолк полупророк.
На ограде клочья
Снежной круговерти...

Ты смотришь с фотографии
С улыбкой на меня.
На ней ты очень радостный,
Горят твои глаза.
Одно мгновенье прошлого,
На ней всегда со мной.
Как жаль, что это фото лишь,
А в жизни ты другой.

Смотрю на фотографию твою,
Пишу, пускай согреют эти строки.
Просто прими поэзию мою.
Ведь мы порой, даже на сайте одиноки.
Хочу узнать, побольше, про тебя,
Но ты ведь не напишешь, мне возможно.
Но всё ж храню в душе надежду я,
Набирая строки очень осторожно.
Быть, может, что не любишь ты стихи,
Тогда прошу, попробуй, не сердиться.
И за экспромт меня, пожалуйста, прости.
Чтобы общенье смогло получиться.

Беда приходит к нам без стука -
В миг опустел вдруг отчий дом...
Потеря - страшная разлука...
И ночью пусто..тихо днём..

Портреты в рамках на стене.
Любимый взгляд ты снова ловишь,
Стоишь в давящей тишине...
И на родные лица смотришь.

Шаги по дому.. эхом по углам..
Слова...воспоминаний клочья..
Вас нет...Скажите, как вы..там..?
Но нет ответа...многоточия...

В бессилии поникнув головой,
Молитвой тихой даруешь покой...
Лишь с фотографий нежно и любя,
Отец и мама смотрят на...

Сама судьба вручала мне ключи украдкой
Но я не замечал её незримый шепоток
листвы осенней шум все заглушал…
слова в тетрадке внушал другой, мне более понятный слог

Я отрицал пророчества иные
ведь разум предлагал простые объяснимые пути
Не верилось в возможности другие
Не смог с проторенной дороги я сойти

Но вот пришел к обыкновенному финалу
хоть впереди всегда маячил верный след
Но это оказался просто столб фонарный
Погас его весь свет, прошло так много лет

И не вернешь...

Семейные фото в альбоме потёртом…
Видавшие виды листы в переплёте…
Семейные фото из прошлого века
Собрали с любовью в альбом мы навеки.

Про жизнь четырёх иль пяти поколений
Расскажет альбом, водрузясь на колени,
Волшебный альбом всё расскажет – спросите!
Листая страницы, вы не загрустите.

На пухлых страницах в подрамниках блеклых
Мальчишка – мой дед в бескозырке и гетрах…
Вот бабушка – модница, словно артистка,
Манто из лисы на плече серебрится…

Вот папа – моряк на большом...