Фонаре

Прогулка по ночной Москве,
Лишь я наедине с собой.
И мысли бьются в голове,
Но забываются порой.

Лишь светят фары мне в глаза,
И снег пушистый сыпет с неба.
Он хлопьями накрыл меня,
Но, чуть остыв, слетел от ветра.

В моей душе лишь боль и грусть,
А от чего, я сам не знаю.
Шагаю я по лужам, пусть,
Один побыть сейчас желаю.

И свет от желтых фонарей,
Меня опять грустить заставит.
Хотел бы я сейчас быть с ней,
Душа ее сейчас желает.

Она одна меня разбудит,
Заставит улыбаться...

У печали лимоннокислый
Аромат угасших ночей.
Провожаю глазами искры
Отгоревшей любви моей.

В фиолетовом небе снами
Кружат тени ушедших дней.
Воздух мелко дрожит огнями
Покачнувшихся фонарей.

Ты смотрел в мои глаза,замечая в них печаль
Вокруг горели фонари. Я молчала. Ты молчал.
Мы мечтали о любви, отгоняя мысли прочь
Мы не можем вместе быть.Так решил осенний дождь
Так решил осенний ветер и ночные злые звёзды
Мы теперь не будем вместе, потому что уже поздно
Нам желали только счастья, но теперь нас наказали
В мире слишком много фальши
Мы друг другу проиграли
Я в твои глаза смотрела: сколько было в них обмана!
Ты тогда шутил, скрывая, что тебе нужна другая
Пронеслись...

Твоя память живет в каком-то странном танце
Смеясь
Ты отчетливо видишь
Настроение неба
Твой сон
Был чьим-то откровением
Убеждаясь в прямолинейности улицы
Твои шаги рисуют картину
Домов
Фонарей
Асфальта
Улицы вообще...
Солнце лучит тепло
Ветер дарует краски
Холода
Зноя
Растрепанности волос твоих...
Умереть не жаль там где все бесконечно...

Ночь. Улица.
Погасли фонари.
Вдруг, шаги за спиной.

Холод внутри и яблочный привкус,
Звуки ошибок режут сознание.
Музыка горечи, смерти и боли,
Ранит и колет и дарит отчаянье.

Лёгкий туман, в голове небеса,
Слёзы не видно в скупой темноте.
Кнопки - на ощупь, лишь свет фонаря,
Мой нервный импульс стремится к тебе.

Сводит с ума, пожирает мой разум,
Здесь слишком жарко, спасет лишь свобода.
Настежь окно, в голове небеса
Импульс к тебе, ну а я к небосклону...

По крыше зло полощет ветер,
Срывая с мест облезлых голубей.
Безрадостный холодный вечер
С унылым светом тусклых фонарей.

Заплеванный, как дно колодца,
Осклизлый двор, забитый водосток.
Похож на серого уродца
Под слоем грязи сломанный цветок.

Все безысходно и безлико.
Кирпич, осколки битого стекла,
Тоска, промозглая до крика,
Продрогший дом, заждавшийся тепла.

Япония, тебе не спится.
Встречаешь первой ты рассвет.
И солнце по утрам садится
на золотой велосипед
в твоих горах.

В твоих садах вишневых души
сгоревших в ядерном огне
бесцельно бродят. Вот послушай!..
Звучат, как песня в тишине
их голоса.

Твой самурайский кодекс чести
превыше всяческих обид.
Да что обиды!.. Чувство мести –
оно и то тебе претит.
Простила ты.

Простила ты и кровь и слезы.
Простила просто, без затей
неизлечимые лейкозы
потом родившихся детей,
не знавших...

А город спал, напоминая о себе
Прозрачным шумом улиц Ленинграда,
Собачим лаем, всплесками в реке,
И мертвым блеском глаз, таращихся из мрака.

Он шел один, не вспоминая ни о ком,
Не замечая трудностей пути,
В его душе все оборвется, но потом,
Когда он вспомнит - ЧТО оставил позади.

Взошла луна, и озарила бледным светом
Манящую тропу, в конце которой были дивные огни
По ней он побежал, подталкиваемый легким ветром
А голос в голове кричал: «Нет! Не беги!!!».

И он бежал, хотел...

Кручу педали, шины шелестят
По гравию просёлочной дороги
И пусть меня колхозники простят
Я опьянел от воздуха немного

Разбужены поля, зелёный лес
И лето, как младенец в колыбели
И соловьи наперебой! Вселился бес
На ветках он высокой, старой ели

Мой велик! Ему всё до фонаря
Тащу его по зарослям и в чащу
А ветки старые в колёса норовят
И он завис на дереве упавшем

Здесь тишина, здесь сказка и покой
Я в детство возвращаюсь умилённо
Прикрыл глаза. Да, был я вот такой
В царапинах...