Фирная плоть

Иисус Христос растерзан!
Толпа орёт, беснуется,
Палач огромный как «тарзан»
Другой пониже и «рисуется».

Бьёт, своё он дело знает;
Спина в рубцах и хлещет кровь,
И струйками она стекает,
Плеть обвивает грубо грудь,

А плеть «другого» бьёт в живот
Я, Вас - Прощаю – прошептал.
Удар пришёлся в нос,
Он стон сдержал, перетерпел,

В глазах страдание, любовь!

А на губах улыбка,
Удар он получает в бровь.
Роса кровавая чело покрыла,
А плеть «во» плоть врезается...

День-ги пустых раковин, шиллинги и кроны и ше-
сипенсовики, (вороны), золотой гребешок, кочета,
кричащего об окончании (прожитой) жизни, торг-
аш потративший, или продавший последний товар,
навар модальность зримого, акушерская сумка су-
щего, фартовая маруха, прожитого горсть пуха, ос-
тальное жесть, наперсник, напёрсток, предохрани-
тель, не спас души, испустил дух, ракитник, аппа-
рель, (чапарель), сходни в преисподнюю, утоплен-
ник, поникший на плато, платок, плоть, от плоти...

В церкви спросила, кто Иринарх
Ростовский, не знаю, сестра ответит?!
Затворник, и великий русский монах!
Иринарх ляхов не испугался, носил
вериги, их сам ковал!

Себя он в цепи заковал, босым ходил
В мороз, терпел наветы, хранил
Христовы заповеди, постился и бил
Себя железной палицей, и бесов изгонял!

Себе сам цепь сковал в двадцать сажен,
Крестов сто сорок два на себе носил,
Кто смог бы подвиг Силы Духа повторить?!
Борисоглебский монастырь, он там почил,

Врагов...

Иллюзия счастья на капле хмеля, элизиум тёплой плоти,
абсорбирующей нежность;
она подаёт надежду, как метеорологическая сводка,
она кидает небрежно одежду,

и идёт босиком по холодному кафелю ночи,
лёгким кивком приветствуя непосредственность
и неизбежность любви – грешная кровь и святая душа, порочная
правда, вьющая из ветра верёвки, роскошь, блеск

и дымчатый взгляд на углях погребальных костров заката.
Расплывчатый ряд незаконченных фраз – парафраз
приливных сил луны, треска...

Галерея сия появилась
Постепенно, холст за холстом.
Кисть художника отразила
Мысль его в изложенье простом.


История эта полна удивленья.
И мало таких, кто поверит в нее.
Но мир в ней описанный дышит волненьем,
Которое радует или гнетет.

Она мне открылась, когда был я молод,
Когда еще был неиспорчен судьбой,
Когда я желал утолить знаний голод,
Когда вся природа была мне родной.

С тех пор стал я тверже, стал тяжелее.
Уже мне неведомо чувство родства
С природой великою, что...

Средь невежества тьмы,
Средь людских заблуждений.
Нам тревожат умы,
Мысли, вспышкой прозрений.

Но толпе мысли пламя,
Спать мешает при жизни.
Будней жить своих снами,
И мыслитель в ней лишний.

Так устроен мир этот:
Перед тем как возвысить,
Мудреца иль поэта,
Им прервут жизни нити.

В борьбе духа и плоти,
Чаще плоть побеждает.
И забьют в ладонь гвозди,
Люди тем, кто мешает.

Кто мешает в них спать,
В них умам, их тревожа.
Должны люди распять,
Чтобы звать Богом позже...

Луч взгляда, преломлённый
тигровой лилией плафона,
март убаюкал
ледяным дождём,
и окрестил –
душой.

Прошедший день
червлёной далью тлеет,
как ежедневника
осиновый листок
в тарелочке с окурками
и снами.

Согретых ночью,
не убережёт,
дистанции холодная постель,
от новых встреч
в расселинах весенних,
в притоках слёз и рук.

Воскреснет утро
вешним ручейком,
неспешно время
заведёт пружину,
взмахнув ресницами
слоистых облаков.

Плоть обрастёт
дыханием тепла,
нальётся...

Мир вокруг меня…
Плоть от плоти моей…
Если плачет он, я рыдаю с ним…

У ночной свечи
я в молитвах сгорел.
И дрожит заря — клином парусным.


И орут ветра…
И зовут снова в бой…
То, что я сгорел — не считается!…

Материт небеса
стаксель штормовой
и бушпритом мглу ткнуть пытается.


Мир вокруг меня — осветился во мгле…
Сотни всполохов!… в яркой темноте…

И творит душа — не любовь, а омлет…
Без разбора с кем…
Не понятно где…


Зоревой бардак!…
на Планете моей…
Но с...

Сам себя организуя,
Выйду в сад я спозаранку,
Прогуляюсь босо, рамку
Пчёлкам в улик принесу я.

Наслаждаясь кущ цветеньем,
Всё пройду неторопливо:
Сеянцы вот. Тополь, ива
Обеспечивают тень им.

Ивы много – ещё встретим –
Смог пустырь ей побороть я.
Влажность, тень и плодородье
Достигает мастер этим.

Дальше пруд большой, красивый,
Кое-где чуть берег в тине,
Островок посередине
Весь обсажен как раз ивой

Пестролистной, шаровидной.
Справа дрок, герберы, тисы,
Гинкго, астры...

Мир мой пламенем объят,

Течет по венам сладкий яд,

Бежит по жилам всей моей вселенной,

А я бегу из сладостного плена.

Я не могу любить не умирая,

Не сгорая от огня твоей любви.

Мгновения забвения

Мне дарит сон о новой жизни

Без тебя. Любя, теряю я себя.

Дурман, туман твоя любовь,

Должна я попытаться вновь

Собраться с силами и разорвать

Объятий прочный и порочный круг.

От манящих меня рук

Уйти в холодно трезвую печаль,

Чтоб без тебя все заново начать...