Феерия

Свечение голубого –
инкогнито, чувственно, холодно невозмутимо,
в единстве цвета и линий,
словно пульсируя монотонным ритмом Парижа,
в феерии и крушении иллюзий реального мира.
Свечение голубого –
в арабесках жилистых шей, напряжённых локтей и спин.
Потаенная сладость, вскрытая глазом
через замочную скважину –
там мерцание девственных красок, противоборство света и тени,
синий перетекающий в изумрудный,
вслед утомлённой грации
рядовых, повседневных богинь балета, что единым целым...

Всё хорошо? Отлично? Всё нормально?
И, наконец, то всё прилично? И буквально?
Вот обрела рука, то, что искала?
А нога нащупала ступеньку пьедестала
Покорены вершины, нет препятствий
Запретов больше нет и тормозов
Удары пульса бьются в феерии
Что оборвалось направление следов
Но это только видимое счастье
Обманчивая косточка, театр
Слепое подражание изгоям
Чья кровь питала злой амфитеатр
А вы на что вы в слюнях пялитесь? И что вы не успели?
К чему ещё не присосались...

На спиралях времён Марс хранит для землян обаянье винтажа,
И мечтатель-поэт пишет хроники грёз на рассвете
О феерии странных красот разбудившего память пейзажа
Синих с золотом гор возле моря на Красной Планете.

Там призывом звучит марсианки пленительной ария нежно,
В переливах звенящих волнуется страсть неземная:
"Для любви нет преград! Пусть прощанья минута придёт неизбежно,
Не забудь на Земле, что тебе буду вечно верна я."

Вторит piano хорал марсианских поющих песков - бесполезно...

Дом как его скелет, хитин («окостенел») свёрну-
тый в трубочку или был «расплющен» и погружён
сам в себя,(в мякоть тела, чтобы стать его формой),
(умело?) как символ науки и тебя, твоей памяти,
ветви теребя, (млечного пути свет), как парагели-
отропический бред, повернувшись ребром к ярк-
ому свету, не любил он его за это, за то, что слеп-
ил, глаза слезились и потом болезни, из них лил-
ись,(т.е. воспринимал мир не так как надо?) ни
чего не видел, по две недели, (т.е. призывал к от...

Как застывшая лава все чувства любви,
сколько трещин в душе и разломов.
Там, где лотосы яркие раньше цвели,
сорняки посреди буреломов.

Сердце рвётся опять к тем истокам назад,
где сплетались в любви наши души.
Но зачах и завял тот прекрасный наш сад,
он полынной тоскою иссушен.

Не румянится больше закат вдалеке,
соловьи не поют звонко песни.
И мы к бездне летим очень низко в пике,
а над нами кричит буревестник.

Словно хочет помочь нам спастись от беды,
призывая задиристый...

Сквозь тьму веков и частокол ночей и дней Земля стремится к Новой Эре –
На Красоты и Творчества и Знаний предстоящий пир:
Переливается, как нить золотошвейная, пунктир
Пути Её в огнях сверкающих космических феерий;
То словно сквозь зловещий мрак, совсем как в действах герметических Мистерий,
То окунаясь в благодатный очистительный Эфир –
Планета мчится по крутой орбите в Новый лучший Мир…
И в Новый Храм текут её народы и к единой Вере!