Факел

Горели факелы. Колья забора

просвечивали дальнюю забытую пустошь..

Тела изгибались в танце скором...

Бубен разрывал сонную тишь....

Волосы летели, кружась и мелькая,

лентами яркими переплетены искусно...

В мехах и кожах - человечья стая,

а точнее , женская - изливала чувства...

Амазонки - воительницы, прекрасные хищницы,

ритму отдавшись, упивались свободой...

Оставив дела: салаты - яичницы,

утверждались силой, глумясь над Природой...

Мельница по-над рекою,
В небе полная луна.
Ветер. В чаще волки воют.
Ночь таинственно-страшна.

За дубовыми дверями
Старой мельницы – шум-гам.
Две русалки с упырями,
Чёрт, ведьмак и ведьма там.

Собрались порой ночною,
Ясно-лунной на шабаш.
Чудо-юдо под сосною
Стережёт сей эпатаж.

Студень на столе, колбасы,
Хрен и огненный первак,
Жбан ядрёнейшего квасу,
Плов, пельмени и форшмак.

От обжорства не до пляса,
В пляс пойдёт, какой дурак.
Точат лясы...

гений капелей
апрелей тепло
чудак левитан


* * *
солнечный остров
слева санаторий
справа крематорий


* * *
растекается
рубиновое
чувство


* * *
по крышам прыгая
через весь город
на крыльях амуров


* * *
песок закупорят в часы
и заставят пересыпаться
из пустого в порожнее


* * *
джа заберет у нас все
но даст взамен что-то
одно


* * *
далай-лама
врубил просветлуху
погромно


* * *
нигде не ждут нас
лишь в одном месте
насмерть приклеены...

От суеты бежим мы к свету
Организованной толпой.
И так спешим, что дела нету
А кто ведёт нас за собой?
Старобиблейские заветы
Мы забываем. Почему?!
Ведь ярче солнца светят факелы,
Уводящие во тьму.

Как полями да лесами да проселками
Шел Семен с своей дырявою кошелкою
Нес он ношу ох тяжелую тяжелую
Пел он песню только песню невеселую

Нес он горе горькое, тоску холодную
С сердцем каменным, душой голодною
Хмур челом со взором затуманенным
Будто мертвою водою одурманенный

Ты постой Семен, скажи, что приключилося?
Отчего же ты так сильно закручинился?
Ты скажи, Семен, быть может я смогу
Разделить с тобою горе и твою беду

Усмехнется он улыбкою да странною
Поведет рассказ, да...

Шум шагов под окнами стихает,
Не слышны ночные голоса.
И летит снежинками порхая ,
Белый снег, скрывая небеса.

Затмевает лес крылом безбрежным,
Замирает на ветвях рябин.
Пеленает бережно и нежно
Белизну берёзовой груди.

Лёгкий дым над крышами струится,
Под пологом облачных завес.
Факелов далёкие зарницы
Освещают высоту небес.

За окном в причудливых узорах,
Даль полей покрытых серебром.
И река скрывается от взора,
Под студёным ледяным ковром.

В колыбели зимнего безмолвья...

Ветер подхватив крылами
Над деревней кружит ворон.
Внизу избы – факелами,
Криков, плача воздух полон.

Зарево и рев пожара
Сумрак утренний изгнали.
Взвизги лютого татара
Сердца страхом наполняли.

Холодны степные души.
Беспощаден кривой меч.
Мирных руссов воин рушит.
Русы главы сносит с плеч.

Смотрит птица, ждет поживу,
Прогоняя криком ночь.
Арбу полную наживы
Мул покорно тянет прочь.

У избы, рывком, за косы
Злой ордынец девку валит.
Бросил навзничь. Ноги босы
Задирает...

Ночь. Декабрь. Тьма сочиться паром.
Стоны, смех и бездна факелов на апогеях гор.
Растерзанным платьем, неистовым ветром
Женская пляска трепещет в конвульсиях.
Сырое мясо капает кровью из уст ненасытных,
Голое чувство безумия, радость экстаза, пламя восторга
В сонме вакханок кружатся.
Мукой и наслажденьем беснуется вера
Желанного Диониса.

Налей мне красного вина,
оно горит рубиновым огнем.
Грехов нечаянных вина...
Мы горечь сладостью запьем.

И разольется жар огня,
по телу пламенем зари.
Исчезнет глупая броня,
с лица бессмертия, смотри.

Но страшно, милый, страшно...
Я вижу, грозный Люцифер,
смеется нагло, бесшабашно,
над Стиксом в обществе мегер,

крылатых, над водой летящих.
Парит река, и стонут души,
и смрад от факелов горящих.
Да пусть услышат Бога уши,

мой страстный крик с земли.
Вина рубиновые камни...

Как жара откроет рот
С факелами -
В огородах весь народ
Вечерами.

Бабы вёдрами гремят -
Поливают,
Мужики, как покурят -
Помогают.

Ибо - мысля до конца,
А не узко, -
Стол любой - без огурца
Не закуска!