Её яркостью

Лишь обманом зрения опять,
Горизонтов алых была близость.
Лишь казалось, что рукой подать,
Далеки они — как Неба милость.

Лопнут мыльным пузырём мечтания,
Став алмазом капель слёз в глазах.
Путём Боли станет Путь Познания,
Неудачи, будут ждать в делах.

Дарит грусть несбыточность желаний,
Невозможность тем стать, кем мечтал.
И устав от тщетности стараний,
Кто-то в пыль дорог лицом упал.

Романтичность радужной мечты,
Вдаль манила, яркостью своей.
Но иллюзий миражи пусты,
Вера...

А мне не холодно, не жарко,
От порицаний и похвал.
Не жду я от судьбы подарка,
Её — не я, мне назначал.

А мне не холодно, не жарко,
От их названий и мастей.
В их гамме цветовой помарка,
Мой облик, простотой своей.

А мне не холодно, не жарко,
От звёзд далёких мне, огня.
Они конечно светят ярко,
Но не согрел, их свет меня.

А мне не холодно, не жарко,
От зова лозунгов идей.
Они, как дуговая сварка*,
Лишь слепят яркостью своей.

А мне не холодно, не жарко,
От зла чужих и...

Не только ради славы ми седин,
собрались здесь ценители картин,
а ради блеска и сиянья дня,
и красоты, что Богом нам дана.

Картины нашей жизни все в цвету,
но вот, средь прочих, мы найдем одну,
что заворожит нас игрой теней,
и долго, молча мы стоим пред ней.

Другая яркостью своей пестрит,
её писал в душе большой пиит,
настолько поэтична и легка...
Так появилась новая звезда.

Но вот взгляни - картина из картин,
пред ней стоял в молчании один,
он в восхищеньи...

То ли на Небе, то ли в Аду,
Жизни моей, написали сюжет.
Выдали путь и его я иду,
Из Ничего, в то чего ещё нет.

Буквы Закона, его скрыли суть,
А зерно истин, под плевелом правд.
И самый честный и праведный путь,
Может стать гладкой дорогою в Ад.

Чёрное-белое, минус иль плюс,
Видящий их лишь, не знал красоты.
Однообразен, его взгляд и вкус,
В них однобокость его прямоты.

Просто и сложно всё, наш мир цветной,
Но красит ночь, кошек всех в серый цвет.
И всё во всём — укрывая всё...

Фрагмент времени в вечности,
Мы подобны с тобой паре любовников,
Ступающих как можно тише по крыше мира,
Чтобы узнать, что все страницы всех книг чисты.
Говорят, стихотворение должно убить тебя
И только после этого ты сможешь его написать,
Но слово не умирает, когда произнесено,
Оно только начинает жить.

;В путеводителе по темноте мира должна появиться звезда.
Жизнь проста для сердца, она бьется, пока может.
Дождь впитывает одежду,
Из шелковых коконов поэзии возникает новая поэзия...

.

Приходит день и час конечный;

все волны тела моего

сольются каплей с миром вечным,

душа взойдёт на суд Его,

в деснице чьей вселенной судьбы

и вся больная суть моя,

кто видит и прощает, любит…

А я, слепец, живу, гордясь.

Закаты и восходы, фазы

Луны, планет и глупых грёз

другого сердца резонансом

коснуться через светоч слёз.

Душа изныла от лукавства:

иллюзий сладких фальшь, обман;

вновь сети мира и коварства –

завистник шлёт земной дурман...

За гранию черты телесной
Порой пугает неизвестность.
И ты, отдавшись в лапы страха,
Уж не расправишь крыл для взмаха.

Но, сжавшись в коконе, без дара.
Ты жаждешь всё же гонорара,
И молишь, чтобы милость божья
Спасла тебя от бездорожья.

На силу только опираясь,
Тем игры Жизни проиграешь,
И уж не сбудется благого
В твоей судьбе ничто такого.

Без Искры Божьей круг'и ада
Получишь лишь себе в награду,
И долго повторять их будешь,
Пока себя ты не разбудишь.

Ищи же только Искру...

Загадал желание,
Выполнить смог, но:
Врало обещанием,
Став не тем оно.

Часто соврёт внешность,
Яркостью своей.
Видит взгляд поверхность,
А не суть вещей.

Мысль воображением, недостаток знания,
Возместив рисует, мир земной уму.
Он при этом веря, лишь мечте желания,
Видеть не желает, лишнее ему.

И мне ум желанное, выдал за реальность,
И мной вожделённый, был не тем предмет.
Разочарованием, стала яви данность,
Мне когда я понял, что в ней счастья нет.

Чтобы нам желания...

Я душу рвал на лоскуты,
И сердце ими бинтовал.
Я волком выл из пустоты,
Которой в это время стал.

Не изнутри и не вовне,
В пустом, нет местоположений.
Костёр из прошлого в огне,
Не греет, яркостью видений.

Живущий чувством уязвим,
И сердце ранено тоской.
Когда оплёван был родным,
А помощь, предложил чужой.

Нет – не спасла мир красота,
Её состарив, время стёрло.
И "до", и "после" — пустота,
А между – в мире жизни стойло.

Мир приготовил всем кресты,
И с жизнью тела, плоти...

Жизнь быть может причудливей сказок,
И мудрённей загадки любой.
Прятать зло под приветливость масок,
И из мрака, глядеть добротой.

Может быть в ней, родной нам далёким,
И родни кровной, ближе чужой.
И стать кролики злее чем волки,
Укусив, их пинавших ногой.

Жизнь бывает чудней всех фантазий,
Невозможно в ней знать наперёд.
И иной раз, идущий на праздник,
В ней заботы работу найдёт.

И стать жизни всей целью и делом,
Может то, что считал пустяком.
И кто раньше во всём был...