Еврейский стандарт

Я с похорон,
Мы хоронили землю,
Холодную и грязную старуху.
Собравшимся родным почти не внемля
Торговец опиумом про Святого духа
Вещал (под метроном кадила)
И про Великую Еврейскую Семью
(Мороз крепчал, но видно накатило).

Метались стрелки на Tissot между семью
Часами и гражданской панихидой,
С кутьёй, блинами, водкой, холодцом.
Родные, не показывая виду,
Порою подпевали за Отцом
Святым, – Спаси и сохрани,
Еже еси и, дружно, Аллилуйя.
А по покойнице последние такси
Неслись...

Хороша альтернатива.
Призадумались братья
И друг к другу обратились
После этого битья.

Что подвигло братьев, бог весть,
Вспомнить давние дела?
Неужели это совесть
Голос слабый подала?

«Бог за наше злодеянье
Суд свой праведный вершит,
Налагает наказанье
За страдания души

Те, что претерпел Иосиф,
Нашей милостью изгой.
Не заслуживал он вовсе
Жалкой участи такой.

Слушали его не слыша,
Когда нас он умолял.
Чрез него нам сам Всевышний
Свою волю объявлял.

Кстати, что...

Под Иосифа указку
Полной мерою мешки
Набивают под завязку
Братья (те же мужики,

Что приехали с Поволжья
За пшеницею в Тамбов.
А найти пшеничку сложно -
Перебили мужиков).

Но зерно Иосиф сыщет,
Не посадит на паёк.
Коммунизма призрак нищий
От страны ещё далёк.

Без разборок и делёжки
Сможет нищенка прожить -
Поклониться стоит в ножки
И накормят, может быть.

На египетских раздольях,
Где ковыль растёт ничей,
Мы накушаемся вдоволь
Благородством богачей.

Загрузить братьёв...

Причитал Иаков тяжко:
«Вы причина моих бед -
Ося отошёл бедняжка,
Симеона больше нет,

А теперь ещё хотите
Веню среди бела дня
Увезти с собой в Египет.
И всё это - на меня!»

Здесь Рувим-правозащитник
Выступил в защиту всех:
«Мой отец, с меня взыщи ты
За содеянный наш грех.

Двух сынов моих убей ты,
Если правды не найду,
Симеона с того света
Я живым не приведу.

Отпусти ты с нами Веню,
Едем, чай, не на Тибет.
Верь мне, как еврей еврею,
Я верну его тебе.

Дай мне Веню на...

Иосиф не мог больше сдерживать слёз,
Вскричал: «Пусть все прочь удаляются!»
Когда его крик прочь всех лишних унёс,
Братьям он своим открывается.

Так громко рыдал, словно Веня утоп
И осиротел вдруг повторно он.
Услышали все Египтяне тот вопль,
Что жили в дому фараоновом,

Слиняли в момент, точно гнали взашей
Их вон депутаты матросские.
И дальше без лишних дворцовых ушей
Пошли объясненья нефлотские.

«Я брат ваш Иосиф – и задал вопрос
Иосиф от мыслей смещения -
Наш жив ли отец...

С картой зелёной тогда вновь прибывших
Определили в Гесем.
Статус евреев, кочевников бывших,
Стал не понятен совсем:

То ли тот город в провинции где-то
Был им дарован тогда,
То ли в еврейское первое гетто
Прибыли те господа.

Крупный и мелкий с земли Ханаанской
Скот привели пастухи,
Жизнью готовые жить пуританской
В их поселеньях глухих,

Нос не казать в близлежащую местность
И не выказывать вслух
Профпринадлежность свою, ибо мерзость
Для египтян был пастух.

Овцы ли тех...

Так думал, мнится мне, Иосиф,
Когда про происки узнал
Братьёв, трусливых до и после
Отца, но слова не сказал,

Лишь слушал бред братьёв и плакал,
Не знал, как объяснить бы смог
Им то, что не донёс Иаков,
Когда братья – ни с чем пирог.

Да нет, сказал бы я, с начинкой:
За сребреники Осю слить
И с покаянною личиной
За хлебом после приходить.

В крови цветастые одежды
Отцу подбросить, обмануть,
Лишить последнего надежды
Сынка любимого вернуть.

Под одеяло влезть к служанке,
Где...

Жаль пожил он всего немного
По меркам тем, сто десять лет.
И вот в последнюю дорогу
Уже готов ему билет.

Сказал Иосиф: «Умираю,
Меня вы вспомните, братья,
В Гесеме вашей хате с краю
Из центра не дадут житья,

Род жерновами перемелют.
Даст Бог вам избежать конца
И выведет отсюда в землю,
Которой клялся праотцам».

(Упомянуть вполне прилично,
Какую роль играет тут
В истории еврейской личность,
Когда та роль ещё не культ.

Лет семьдесят, считай, у власти
При фараоне пребывал...

Созвал Соломон всех старейшин Израиля,
Начальников всех от колен
И глав поколений, чтоб действо сакральное,
По тем временам, я б сказал, эпохальное,
Свершить на священной земле.

Им всем из Сиона, из града Давидова,
Нести предстояло ковчег
Завета с поклонами, с песней, с молитвами…
Скота забивали так много элитного,
Чтоб мяса хватило на всех,

А мелкого просто исчислить немыслимо
По множеству тушек для жертв.
Так царь Соломон перед Богом заискивал.
Во здравие клира царь мудрый...

Какую заповедь я нарушу,
Какое я совершу злодейство,
Когда по чьим-то славянским душам
Пройдусь колючим своим еврейством?

На гнев и зависть их обрекая,
Созвучий стаи ловлю на круче.
А вот такая я, вот такая!
И лучше вас, потому что лучше!

Я — маг и лекарь, поэт и воин,
Судьбу штурмую с упорством танка,
Не потому что мой папа — Коин,
А мама — угличская крестьянка.

Ведь не они мне вручили лиру
Наследным брендом — а ну, владей-ка,
А те, что мир полагают тиром
И в спину злобно...