Если стало тускло

Сжимала осень тёмные кварталы
В своих холодно-призрачных руках.
И фонарей огромные овалы
Болтались, словно луны на крюках.

Я брёл домой уставший... Одиноко
По улице метался звук шагов:
Его ловили стены, водостоки
В тумане проползающих домов.

Войдя в тепло подъезда, снял перчатки
И в тусклом свете молча закурил —
Прозрачный дым на лестничной площадке
Соприкасался с плотностью перил.

Пронзив ключом замок закрытой двери,
Не разуваясь, в комнату прошёл.
Уют постылый в скромном...

I

Серая чешуя берега.
Разбросанный жемчуг волн
на солёных камнях.
Вечерний ветер
тает
в туманной зелени гор.
Холодная рана моря
раскрывается
осенней розой
среди можжевельников
и кипарисов.
Протяжную песню чайки.
встречает
закат сентября.

II

Прибой
врезается медным громом
в осенний рассвет.
Под проснувшимся небом
тает симфония
южных птиц.
На склонах гор
тень вчерашнего дня,
собирая последние звёзды,
соскальзывает
в дымку ущелья.
В прохладном зеркале моря...

Яков Есепкин

Не кармином слепят кружева,
Проступают в них смерти текстуры.
Наливаются мраком слова,
И деревья темны и понуры.

Попрощались, отныне молчи
И внимай -- то рекут арамейки,
В ложеснах погребальной парчи
Алчных губ отпечатались змейки.

Избран был по величию шпиль,
В падях тени теперь истомятся,
Окунают их смерды во гниль,
Над тщетою пророчеств глумятся.

Времена эти воров подлей,
Затемнились небесные сроки,
Мак растащен, в серебре келей,
Византийские всюду уроки...

Узоры созвездий на небе мелькают,
за окнами дождик и посвист ветров.
Колеса мне скучный мотив напевают,
мелькают огни привокзальных столбов.

Я снова в пути и разлука меж нами,
ты снова один там в сумятице дел.
Слежу за бегущими вдаль поездами,
какой-то протяжно из них прогудел.

Вот снова вокзал, двое там на платформе,
прощаются тоже, разлука их ждёт.
И вновь проводница в своей униформе
зайти всех в вагоны с улыбкой зовёт.

Мелькнул семафор огонёчком зелёным,
захлопнулись двери...

Яков Есепкин

На смерть Цины

Пятьсот двадцать шестой опус

Вновь асийские змеи следят
Мертвых девиц томленье и негу,
И в альковах успенные бдят,
Белых швей пригласить ли к ночлегу.

Те ль румяные яблоки мел
Со корицей свивает парчою,
Вновь снедает морочность Памел:
Всяка юна с багряной свечою.

Ах, опять яства тьмой налиты,
Се, антоновки мелов белее,
И серебрятся тусклые рты
Уходящих по лунной аллее.

Пятьсот двадцать седьмой опус

Тени лотосов сень охранят,
Не забвения...

А на улице ночь и пусто,
Луна в небе и сзади — тени.
Под ногой листья — шелест с хрустом,
Ветер дует, не зная лени.

В лунном, призрачном свете тусклым,
Станет мир и все те, кто в нём.
Ночь пугает вдруг душу чувством,
Что живу, нереальным сном.

В тишину ночи белым шумом,
Теней шёпот невнятный — в нём,
Гнев и боль, как в бреду безумном,
Обожжёт страстью, как огнём.

Жутковатость Чужого тАинства,
В мире призрачном разлита.
Нереален он — он лишь кажется,
А в реальности — пустота...

Не успел зайти, а ты освещаешь тусклый свет,
Теперь буду знать, как выглядит ночной рассвет.
Туман близился, но внезапно появилась она,
Та, что принесла сюда немного тепла.

Писала сама в преддверии сладкого сентября.
Листва уже осыпалась, перечеркивая цифры календаря.
Харитоновский сад, там осень устроила парад.
Стоило ли бежать на огненный закат?

Виноват сам, продал сердца её глазам,
Рассудок опьянел, когда прикоснулся к губам.
Вкус твой еще долго оставался на устах.
Сентябрь все...

Накрыло время, как лавины сход,
Двенадцать месяцев, не различить под ней.
Ещё один, остался в прошлом год,
А с ним меня часть, жизни часть моей.

Ах время-время, ты неумолимо,
Желаний наших ты не признаёшь.
В себе всё скроешь, ты забвенья дымом,
И правды честность и обмана ложь.

На нить пути, одеты бусы-годы,
Размер один, а цвет и вес всех свой.
В тех, что темны — печали и невзгоды,
А в светлых — мир, стабильность и покой.

В тяжёлых — испытаний тяжесть,
В без веса тусклых...

Яков Есепкин

Inferno

Что кручиниться, коли сосватать
Нам желали покойных невест,
Во гробах их неможно упрятать,
Мы и сами не свадебных мест.

Желтоцветные мертвые осы
Над цитрарием черным горят,
Красит Смерть нашей кровию косы
И архангелы в чарах парят.

Зреть им это неправие веры
Богославленной, пир чумовой,
Термы бросили сер землемеры,
Откликайся, кто нынче живой.

Божедревка пылает урочно,
Травят змеи головки лихих
Одуванчиков, рдеться им ночно,
Розоветь меж танцоров...

Реальность дополнял, старался, где леты
сток, всё изливался, (пииты и словесный
пыл) в садах элизия, армиды где рай, где
ад, а где фемиды, владения её зарок,
свершиться всё? её оброк? сокрыто? яв-
но? второсортно? где справедливости и
нет, а где же правды парапет, где плаха,
где топор и меч, где гильотины, соков течь,
фортуны, управляя дебри, кому чего? где
бог, где вепри, и вий, кикимора, морока,
где морфий, благость бытия, абсент, пол-
ыни растворитель и декаданса покрови...