Елена Журавлёва Подольская

Наверно, ждешь сейчас, что вылью боль свою
На белоснежные бумажные равнины,
Но, как и прежде, воскресаю и пою,
Объединяя сущность тщетную мою
С фундаментальной краской мировой картины.

Оно растоптано, непонятое я,
Что так пугало всех игрою превращений…
Но, как и прежде, раздается песнь моя,
Перекликаясь ночью с трелью соловья,
И лечит душу мне мгновеньем ощущений.

Все так же светит солнце в небе голубом,
Тебе, строка моя, беззвучно улыбаясь,
И мир непонятый, в котором мы живем...

Спит роса, предрекая рассвет,
И журчит лишь в долине река,
И не спит уже тысячу лет,
Будто радостный свет маяка,
Что сияет в загадках ночи,
Будто птица в лесу верещит,
Освещая корму кораблей,
Бороздящих просторы морей,
Не одну уже тысячу лет
Пытавшихся сбросить тот гнет
Бескрайней, таинственной вечности,
Что все поглотила вокруг,
И только сомкнуть этот круг
Можно крепче в потемках беспечности...

Но радость резвящихся волн,
Оттенок сменяющих ночью,
С Луной диалог в...

И было жизнью сказано сначала
Судьбой наказанное без бахвал.
В душе той скрипка зазвучала,
На все нелестные её слова.
Смычком по оголенным нервам
Ударом завитка по голове,
Струной же по уставшим венам,
Смычком же, как стрелой на тетиве.
Поранив сердце и потрогав душу
Ты, инструмент свой отложив,
Пытаясь вновь меня нарушить,
Хотя ты видишь, что я еле жив.
Я не дышу, не вижу вовсе света
Не чувствуя свободы, не повернусь я к ветру
А ты от скрипки переходишь к арбалету,
А я...

Наташа

Брызгал дождь слепой с небес.
Радуга играла.
Листья сыпал старый лес.
Иволга кричала.
Зайчик прыгал по траве.
Бабочка дремала.
Белка пряталась в листве,
Лапкой умывалась.
Вот медведь в дупло залез –
Мёду захотелось.
Лапой – ложкой его ест.
Пчёлы загудели…
Волк на просеке, с лисой,
Шубки прогревали.
Ёж с ежатами домой
Меж травы бежали.
Гномик маленький на пень
Вынес свои краски.
И чудесный этот день
Он рисует с лаской.
Кисть в дождинку обмакнёт
И - в пыльцу цветочка...

Голубеют пушистые дали
В лунном отблеске ласковых ив.
Мы, как птички, с тобой ворковали,
И глядели на пенный залив.

Подскажи, как заснуть в этот вечер?
Ведь за шторками век только ты...
Еле вздрогнули нежные плечи
Под сияние лунной фаты.

И к кому прикоснуться устами?
В небе скопом витают сверчки.
Полночь вьётся звездою над нами,
Чтобы радости нас научить!

Разве важен в такие минуты
Серый быт и обыденный миг —
Дребезжанье помытой посуды,
Или твой истерический крик...

Снова песня колючей метели,
снова звёзды ведут хоровод.
Где они - пятьдесят две недели -
завершился ещё один год,
рассыпая гранёные льдинки,
как хрустальные брызги мечты.

И летят озорные снежинки
с непроглядной ночной высоты
на притихший торжественный город,
на нахохлившихся снегирей.
Край небесной подушки распорот
об рождественский свет фонарей.

Разносолы, придя из подполья,
расположились в центре стола.
Ожидая начала застолья,
отдавая остатки тепла,
остывают в сугробе...

1

Пролилося солнце соком
На спокойствие дубрав.
Речка медленным потоком
Протекает между трав.

Переядок погваздался
С первой жертвой у реки,
Посмурыгал тушку зайца
О проросшие клыки.

На погостах затряслися,
Гласом страшным во гробах,
Те, кто спал средь диких крыс,
Отпокоившись во снах.

2

Брёл Андрей по белым рощам,
Не примяв стопой цветок.
Вдруг бедняга вышел тощий,
И поправил чекменек.

Бодро встретил парня отче
И лукаво подмигнул:
«Слушай, друже, за три ночи...

Черный парус ночи
распускался шелковым крылом,
чтобы вдохнуть мелодику Андалузии
в глаза спутницы полной луны.

Сердце, вскрытое кистью звезд,
разбивалось о побережье забытого сна.

Она задыхается сладостью,
она чувствует разогретую сталь ветра,
незримую топь елей,
мягкую ладонь неба.

Вокруг носятся демоны древних песен,
и за каждым шагом следует бриз
ее влажных гранатовых губ, шепчущих
о брачном единстве любви и бархатной тьмы.

Мир разрушился в моей душе,
Я напрасно забывал тебя.
В этот вечер я сижу один,
Еле сдерживая горький плач.
Только время не вернуть назад,
Что мне делать, как мне быть теперь?

Я хотел тебе сказать всегда,
Что твой сын старался лучшим быть.
Кто теперь совет мне мудрый даст?
Я люблю тебя, но мир погас!
И я с ужасом читаю вдруг:
«Меня не было. Папа...»

2007

Лесные дороги сыры и темны,
здесь солнце скрывается рано.
Тотчас вылетают мошка, комары,
и зябко с ночного тумана.

В болотах уныло кричит неясыть,
голодна, совсем одинока,
по ряске бежит чуть приметная зыбь,
над местом, где шибко глубоко.

Валежник хрустит, хруст печальный, чужой,
как будто бы чем недоволен,
вот вспыхнул костёр, огонёк небольшой
метнулся, игрив, своеволен.

Костёр занялся, тени стали скакать,
по елям, ну словно по шторам,
прислушайся – стали тебя обсуждать,
ты...