Его яду дней

Позабудь, любимая, не надо,
Прошлый день давно быльём порос.
Выпиваю, словно каплю яда,
Всю тебя – до кончиков волос.

Заговоры плохо помогают,
Надо мной твоя витает тень.
Снова чашу с ядом предлагают
Каждый час, и каждый Божий день.
1979г.

Нацеленная в грудь стрела,
а,может, это дуло пистолета,
угроза,что осталась без ответа,
или упавшая слеза.

Я вижу ненависть в глазах,
уста проклятья в небо извергают,
за что, они,наверное,не знают,
не ведом мне дуэльный страх.

В бокале красное вино,
в котором плавают кристаллы яда,
быть может это от тебя награда,
поверь, мне, право, все равно.

Приму я вызов, я не трус,
хотя дуэль теперь у нас не в моде,
и нет нужды стреляться на природе,
словесный выпад, как укус...

Сидит он на троне в смутное время,
У дьявола служит он палачом,
Ведь жадность и зло - родимое бремя
Всему капиталу, и ад нипочём.

Сидит он над златом в алмазных перстнях
И волю свою диктует он миру!
Он держит в костлявых и грязных руках
Кровавый свой меч и златую секиру!

Стоит там котёл на "холодном" огне,
Где демон варит кровавую пищу,
Жестокость и зло в грабеже и войне,
Весь мир капитал ведёт к пепелищу!

Губит он всё в человеке святое,
Ведь деньги ему закон и любовь,
Ведёт...

О, кровью истекающий прекрасный гладиатор,
Как ты лежишь красиво, все тобой восхищены!
Ликует Колизей, довольна чернь и император,
И женщины кричат, от возбуждения бледны.

Страна твоя сдалась, страшнее смерти рабства вехи,
Предателям там хорошо, и в рабство продан ты,
И вот теперь красиво умираешь для потехи
Чужой и бесноватый, людоедской злой толпы.

Но скучно всё равно сенаторам и их плеядам,
Залившим кровью и вином по горло целый мир,
Пресыщенность им жизнь коварным...

Музыке его слов, мелодии улов интонаций
ритм, (лимитед), уж, исчерпан, (им?) а змея?
подменяла язык, акцент слов, пропадали,
попадали в поток - где улов, плесень, взвесь
песен, опережали восприятие, скорость обго-
няла тебя, брал текст отдельно, читал и слу-
шал,))) ….(хрум-хрум)))
- Хурму, королёк - кушал?
Пел? пил? по усам текло? был? остался?
улетел, цеплялся? за сознание грёз,
фантазии ксёндз, пастор, давал пас пастве?
дань времени? не отличал два сигнала кряду,
сливались...

Яков Есепкин

На смерть Цины

Пятьсот тридцать восьмой опус

Полон стол, на фаянсовый мрак
Белых яств титул царский низложен,
Шелк пеёт, веселится арак,
Чудна сельдь от лавастровых ножен.

Ах, соникнем, соникнем ко мгле,
Чтоб рубинами выбить макушки,
Щучьи главы, мерцайте с шабле,
К вам ли прянулись мертвые ушки.

Нас лишь бей, тусклый ядъ веретен,
Овиемся червицей альковной,
Пусть влачат златопевцев меж стен
Во тлеющейся пудре церковной.

Пятьсот тридцать восьмой опус...

Смертельным ядом переполнена змея,
Кто рядом с ней был, подло укусила.
Увидев гордого орла, и подползла,
Решив сгубить его, прославив так себя.
Ума ей не хватало, затем не знала,
С кем дело заиметь уж собралась,
И на кого свой с ядом зуб поднять взялась.
Поэтому же дура облажалась.
Орёл схватил змею без робости,
И поднял высоко под небеса,
Оттуда сбросил он смеясь над пропастью,
Сюрприз для пострадавших поднеся.

Когда борьба уже как драка без просвет,
Когда через колено ломают и...

она всегда смеется в глубине
и манит своим кошачьим взглядом
ее урчанье слышно только мне
ее слова легки,
хоть в них
немало яда

она живет не роскошью - игрой!
играя мужскими, глупыми сердцами
ее игра одна
- Любовь!
хоть даже в ней немало яду


кошачий взгляд и грация движенья
ее легко узнать среди пустой толпы
она идет - в движенье вдохновенье
она идет - искрясь в своей любви

Яков Есепкин

Коринф

• «После Золотого и Серебряного веков отечественной литературы наступил век Алмазный. Правда, ассоциируется он лишь с фигурой автора «Космополиса архаики», тем более исполинской на вакуумном фоне современности».
И. Соловьев


I

Мел и мрамор с фаянсовых лиц
Докрошит златописная вечность,
Лей, август, хоть бы роскошь столиц
На лилейных старлеток увечность.

Не блюла Финикия венцов,
Одеона во слоте зерцала,
Шелк совьется - виждите певцов,
Коих эта юдоль не...

Яков Есепкин

ПИРОВЫЕ ФЛИУНТА

«Пока есть книги Есепкина, в хранилищах времени есть великая литература.»
Л. Чернова

I

Ели в розах червонных, златых
Мишурою холодной виются,
Вот и звезды во чашах свитых,
Колокольчики празднично льются.

Апельсины, канун января,
Ах, любили мы блеск Новолетий,
Мглы волшебные мелом сребря,
Ныне видим чарующих Летий.

Длится пир, налиются шары,
Вина ядные чествуют Федры,
И горят меж пустой мишуры,
Тьмы златяше, тлетворные цедры.

II...