Его тропе дороге

Мамаша юная везёт коляску по аллее,
Широкую коляску. Я смотрю и млею:
В коляске той две чудные мордашки,
Светловолосые, голубоглазые двойняшки.

Сосредоточенно сосут свои пустышки,
А щечки розовые пухлые, как пышки,
Что только-только сняты с пылу-жару.
Я с удовольствием гляжу на эту пару.

Не угадать — девчушки иль мальчонки.
К мамаше тянутся их пухлые ручонки.
У мамы на губах умильная улыбка…
Мне страх за них: всё в этом мире зыбко!

И я, досель тропы не знавший к храму,
Молюсь...

Однажды ощутить я на себе,
Обиду смог - за то, что я не понял,
Его смеющихся - и улыбающихся убеждений,
Стремящихся - по замыслу Творца ли - мне
коротко - внушив - для преображений.

И вот теперь я - будучи - его словами одарённый,
Могу ли стих сложить - сей - неуёмный,
Чтоб очевидно - выдать - результат,
Хоть сам я ощущаю - в этом - пат.

Естественно стремление к продолжению,
Но мне по жизни так - дано,
Из считанных - его - слово-движений,
Судьбы вертеть веретено.

Не для того...

Стояли в доме два кувшина.
С собою брать, была причина --
Лишь по воду хозяйка шла,
На коромысле их несла.

Средь двух, был треснутый кувшин.
В конце пути, лишь он один
Заполненный наполовину.
Но не считал себя невинным.

Кувшин-собрат изъянец ведал.
Глядел он, как бы, сверху вниз.
Порой смеялся над соседом.
Униженный, всё кис и кис…

Так смелости, едва набрался,
Хозяйку попросил свою:
«Дабы полезным оставался,
Замажьте трещину мою!»

«Полезным ныне остаёшься!
Три года, как...

Когда-то тропинкой ходили во ржи,
И с лаской встречали нас степи.
Любили другу друга, и не было лжи,
Теперь только памяти цепи.
Когда-то смотрели нам вслед ковыли,
Шептали с улыбкой друг другу
Простую историю нашей любви,
И ветер знакомил с ней вьюгу.
Встречала нас радостно роща берёз,
Тебя и меня обнимала.
Витала в кругу нашей юности грёз,
Которых узнала немало.
Журчали ручьи о любви нам слова,
Сверкала река ледоходом.
Кружилась от счастья, любви голова,
И снег поздравлял с Новым...

Снег – пыль вселенной,
Космоса глаза…
Вот дерзновенно
Катится слеза
В морщинках щек…
Так в лабиринтах дней
Скулит щенок
И ветер все сильней…
Снег колет взгляд
И некуда ступить,
Весь в белом сад…
И надобно спешить…
Тропинка – нить,-
Вцепился и лети,-
Снежинкой ли…
Тростинкой ли…

Закутав в шаль неловко плечи,
Рука потянется к свече,
С испугом вздрогнет после встречи
Тоскливый образ на стене.

Ночная тьма и холод в доме,
Ничто не греет моих рук;
Порой сердито ветер воет,
В окно тревожен ветви стук.

Закрою дверь в свою темницу,
С усталым вздохом обернусь.
Что скажешь мне, Луна-сестрица?
Какой теперь подскажешь путь?

Глядят безмолвно звезды с неба,
Укрывшись бархатным ковром;
Их мудрый взгляд прошел сквозь время,
Больное сердце излечив теплом...

Смотрю на тропинку
под ногами ...
Как мне выйти из леса?

Прости!
Ведь это же не сложно.
Прости!
Ведь боль давно прошла.
Прости!
За то, что я когда – то
К тебе тропинку
Не нашла.

Имя ее – древнерусское:
«Святая», «священная», «светлая».
Ольга – тропинка узкая,
Даль и мечта заветная,
Клекот орлицы ревностный,
Волны на пляже галечном,
Звоны варяжской крепости,
Вольно, свежо и празднично.
Ольга – строга и ласкова,
Другу всегда приветлива.
Имя ее – скандинавское:
«Святая», «священная», «светлая».

© С.Хмелевской

Лето заклубилось над тайгою,
В чаще засветились огоньки,
Побелели ночи, над рекою
Облака крылаты и легки.

Теплый дождь прошлепал по тропинке,
Усмирил резвившуюся пыль,
Влажный вечер в васильковой дымке,
Запахи упруги и остры.

Пахнет смолкой, кедры вдоль опушки
Разбрелись, чуть кронами шурша,
Долгий век пророчат мне кукушки,
Радуются тело и душа.