Его моно но аварэ

Каким ни был бы могучим КГБ,
Воля Божия сильней и круче,
Пряником поводит по губе -
И пинком под зад с навозной кучи.

Как, кого накажет Бог за Свой народ,
Можем поимённо мы припомнить:
Сталин не тащил на эшафот
Всех за пейсы и за имя Моня.

Как бы ни был тот тиран с людьми неправ,
Он не слыл безбожным юдофобом,
Даже Троцкого с пути убрав...
Лишь с врачами прокололся Коба.

Над врачами меч зазубренный подняв,
Под собою сук срубил по сути,
Потому и умирал три дня
Без врачебной...

Упала с неба яркая звезда,
налилась кровью жёлтая заря.
Небо поблекло, почернело,
где то в дали чуть слышно загремело.

Раскаты грома, молнии блестят,
так сильно завораживают взгляд,
гипнотизируют, монят,
но всё молчат, но всё молчат..

А мне бы к ним, хоть на минутку в высь,
сорватся с места словно рысь.
Пройти все беды, неудачи,
закончить нерешённые задачи.

Намиг почувствовать свободу,
узнать свою натуру и природу!
Встать на крыло и оперится,
лететь над небом словно птица...

Собираешь пыльцу мотыльковую?
Знать, напиться желаешь амброзией…
От трилистника снова к трилистнику
День за днём, век за веком бредёшь
И трактуешь Любовь безусловную,
Где терновыми римскими розами
Увенчали Его ненавистники,
Как бы ни был Он в жизни хорош…

И находишь ты всем оправдание,
Всепрощением сердце наполнено,
И шагаешь ты снова с улыбкою,
И даруешь всем встречным любовь…
Ведь одно только в жизни желание
Может быть здесь исполнено полностью…
Но прошито все белою ниткою...

Восславлю я воинственных монахов
Идущих в рясах черных по траве
За другом друг, идущих как на плаху, -
В руках мечи и святость во главе.

И тверд их шаг, и ясные их очи
Смотрящие вперед в темную даль,
Где рыцарство и клир, - рожденье ночи,
И короля и принцев где медаль.

Где герб орлиный гневом пропитался,
А в толстых стенах замка – суета,
Где грех с людьми безжалостно братался,
И где зовется радостью – беда.

Там плач детей, играющих в солдат,
Играющих жестоко и со страстью,
И...

- "Привет, старик, кем трудишься, чувак?
Что делаешь, куда сейчас спешишь ты?"
- "Что делаю? Отвечу в двух словах -
Людей я достаю, их не спросивши".

- "Достать людей? Ну, ты, старик, даёшь...
И что они, как терпят твои штуки?"
- "Орут, а что кричат не разберёшь,
Особенно когда беру их в руки..."

- "Да так ведь можно и в мурло, мон шер,
Однажды получить от оболдуя".
- "Да нет, ведь я в роддоме акушер.
Ну, разве что, кто с радости обдует..."

На антураж свой макияж
Добавлю, стану ещё краше..
Стихи милы и вводят в раж,
И сами вы - любви типаж,
Но нескромны желанья ваши.

А грёзы? В каком виде вам
Являюсь я, вы не забыли?
И всё ж - доверьтесь вашим снам,
Мон шер, с грехом напополам
Мечта любая станет былью.

- Мадам, я без ума от вас...
Когда я слышу эти речи,
Неисправимый Ловелас,
Горю я, в профиль и в анфас
Мой антураж небезупречен.

В один из окаянных дней,
А он наступит непременно,
Я всё отдам вам, мой злодей...

- "Меня вчера хотели изнасиловать.
Я ночь сегодня, Моня, не спала".
- "Меня, признаюсь, Циля, нагрузила ты.
Такой кошмар с чего ты вдруг взяла?"

- "Да, потому что избежать насилия,
Я, как ни порывалась, не смогла".
- "С чего ж - хотели - ты сказала, милая?
Меня ты в заблуждение ввела".

- "Да потому, что если не хотели бы,
Насиловать не стали бы враги.
Совсем не то, когда с тобой в постели мы
Супружьи не хотим отдать долги".

Печально, братия, печально -
Свихнулся мир и наш аббат...
Не чтут заветы в ските дальнем,
А в ближнем - светоч не хранят.
Не благолепно, без почтенья
Журят судьбу и небеса,
И если жертвуют полпенни,
То царство клянчат у Отца....

Лоснятся жирные тонзуры,
А в кельях пенится вино,
И если праведны де-юре,
Де-факто - скурвились давно;
Разврата стяг возлёг на древко,
В трактирах рясы пол метут,
Бредёт монах под ручку с девкой
И зубы скалит добрый люд…

Как ни учи, как ни ломай...

Уже и кровь не горяча, и с каждым днём слабеет тело,
Но сердце верою полно, не даст рукам оставить дела.
Пылают свечи в полутьме, Марии статуй освещают,
Христа распятие, святых - иконы, и орган играет.
Под звуки музыки врата открылись, петли заскрипели
И в храм ворвался утра шум, монахи крёстный ход запели.
Вдруг умиления слеза с щеки скатилась кардинала,
Он так любил Иисуса лик, хоругви, ризы блеск и славу,
Что инквизиторам дана, давным-давно учреждена
Буллою папы, церкви власть...

Ты любишь меня? Безумно!
Ты образ создал искусно.
Мне не найти слов умных,
Чтоб выразить это чувство.
Слова, что хочу услышать,
Как стая птенцов беспечных.
Ты веришь в меня? Конечно!
Я буду любить тебя вечно.
Но я не монах и не инок,
Ты предал меня? Молчанье
Умру без чужих объятий.
Напрасное ожиданье…