Его каре басов

Морозы в мае, словно кара Божья,
Дохнув сгубили, хладом яблонь цвет.
Так мир устроен, знать живой не может,
Когда его, погаснет жизни свет.

Дано нам жизни правом, право смерти,
И нам его, самим не отменить.
И в жизнь вцепившись, хитростью без чести,
Её времён, не сможем мы продлить,

А мы создав, из фактов логик чёткость,
Событий, предрекаем ход.
В их вероятности, увидев непреложность,
Ум очевидным, вариантом врёт.

Непредсказуем мир и очевидность,
Из аксиом твердынь в дым...

Март 2025 года.
У концертного зала «Live Арена» на электронном рекламном щите вспыхивает надпись "Золотые хиты", и далее появляются, сменяя друг друга, фотографии тех, кто горланит эти "хиты".

Какая там весна, когда за рюмкой водки,
Что на столе стоит, не видно ни черт'а.


Золотом обляпаны, как грязью,
Как павлины, перья распустив,
Бесятся иные на эстраде,
Публику, считая, покорив.

Только вместо голоса живого,
Слышится воронье "Кар!", да "Кар!",
И павлинство выглядит убого.
Но...

Умирая от жажды любви,
И теряя сознание пульса,
Я не вижу особой вины
В том, что я убиваю все чувства.

Все особо не нужные мне,
Затупившие разума струны,
И звучащие в тишине
Тяжким басом пьяной фортуны.

Чтобы было больше тоски,
Чтобы сладкое чувствовать слаще,
Проплывая рекою любви
На просторы грусти и дальше.

Остальное же все чепуха –
Стрый пепел костров надежды,
Неизбежных эмоций игра,
На обрыве чарующей бездны.

Я говорил с тобой на языке любви,
Выстраивал, сбивал слова гуськом, в затылок,
Вгонял в пульсирующий контраданс крови, В токката выводил, и в аритмии стыла,
Дымилась, шелушась окалиной, душа,
Басами ухала низвергнутая лава,
Вздыхала, лопалась, стволами вороша,
Кристаллизуясь в углеродистые сплавы.

Я говорил с тобой о синеве небес,
О радуге, грозу венчающей под тучей,
О переливах птиц, о том, как зелен лес,
Как голос тишины перед рассветом звучен,
О расточительстве...

Кот Матрос упал с балкона,
Где весь день на солнце дрых.
(Много спать - вполне законно,
Если есть за четверых)

Приземлился очень мягко
На подстриженный газон,
Подскочил и громко мявкнул:
- Мол, какой ужасный сон!

Что, мол, спал и тихо муркал,
А потом об землю: - Хрясь!
И теперь в зубах окурки
И на белой шерсти грязь.

Оглянулся для порядка,
Пшикнул как дырявый шар:
Сверху - небо, снизу - грядка,
А вокруг сплошной кошмар!

По-шпионски, по-пластунски...

В басе бубна бушует бременность.
В бреши бестии бесстрашно сныщут.
Сны снуют в бермудском бремени.
Фрески времени бессмертно свищут.

Словно в качестве безвременья рискуя
Своим безумством выплеснуть границы,
Градации своей безвременности естествуя
Безветрием времен естественностью выйти.

По воле улицы шагают головы,
Глазами славными смотря на голубя,
Губами грузными касаясь гласности,
Глася глаголами гласкальной живописи.

Сарказм срамного, сакральность скромного.
Двусловие...

Не смотри так часто на часы,
Тебе не удасться поймать время,
Имея даже сотни гончих глаза и носы,
Ты не найдёшь в обмане правды семя.

Бежит по кругу золотая стрелка,
Вот-вот и остановится, но продолжает путь,
Как будто в колесе утомлённая белка,
Что призвана изгонять и возвращать грусть.

Не смотри так часто на часы.
Всё в жизни ты успеешь...
И вместо тиканья уже стучат басы.
И ты взглянуть вперёд не смеешь.

Ты продолжаешь жизненный путь,
Глаза не открывая.
Ведь в будущем...

Отдай мне последнее чувство надежды,
что мир не прокис в марафоне до ада,
что есть ещё люди, простые, как прежде,
ты мне подари, иль отдай, что не надо.
Мне будет приятно, клубникой на сливках
я млею, гурманские страсти ликуют,
шиповник в заварке с листом эвкалипта
попьём ка чайку, и с тобой поворкуем...
Мы песен попсовых, и прочих, без толка,
бездушных, нелепых, тупых, примитивных,
совсем не поём, а поставим с той полки
пластинки – винилы романсов старинных.
Чарующий тенор и бас...

Латунь гитарная неистово звенела,
Басы синкопы рисовали, не спешили.
Душа дышала этой музыкой и пела,
И в ритме блюза саксофоны ей вторили.

Квадрат сжимал мою поэзию мелодии,
Ей было тесно в этом замкнутом пространстве,
Она, и в кубе, словно в клетке, птицы вроде,
Преодолеть не в силах рамок постоянства.

Вдруг, стихло всё, вокруг, и струны замолчали,
Квадрат мой рухнул, а застенки развалились,
Душа в мгновение нежной флейтой зазвучала,
И полетела в небеса, к местам, что снились...

в вечерних отзвуках утра тревожа послеобеденный сон
время - ты где опять потерялось?
стоя на месте где стрелки спешат посекундно
оглядываться в мир полный аллюзий
забытая медодия флейты
и скрипки и сотни смешавшихся звуков
что в сквере играют басами поют без акцента танцуя смеясь и
наверно рука дрожжит потому что душа откровения просит
заботливо кутуясь в куртку курить не одну сигарету
хотеть дотянуться до неба но тучи плюются
отжать на себе небесную влагу
сменить на другую...