Дымись

I

В вечерней акварели улиц
теряется твой силуэт,
но остаётся,
словно пульс
в горящей летописи лета,
улыбки лоск.
И на полях
шуршащего дождя,
что флейтой льётся
в чуткой пустоте,
что застывает ожиданьем
в воске окон
(там, где наука ждать -
всему второе имя),
в плену ветвей,
укрывших неба иней,
кто-то прочтёт
(незримый
и далёкий)
простой набросок,
тонкий эпизод,
и тоже одиноко
улыбнётся.

II

Вечернее вино
в бокале неба.
Будь безмятежно пьян.
В прихожей лета...

Ох невкусна вода талая,
Пахнет дымом печных труб.
У тебя лицо усталое,
Складка горькая у губ.

В поднебесье птицы-вОроны,
Режут неба синь крылом.
Отпусти враз на все стороны,
Свои думы о плохом.

Выплачь горечь если плачется,
Сердце ей не отдавай.
Пусть она в слезинке скатится,
Перелившись через край.

Добрых слов строкой певучею,
Позволь душу обогреть.
И поверив в долю лучшую,
Сможем мы о счастье петь.

Ох невкусна вода талая,
Пахнет дымом труб печных.
Верь и нас удачей...

Выражают законы,
Суть реальностей их.
Кто-то верит в иконы,
Кто-то в лики святых.

Искра станет пожаром,
Где огонь всегда дым.
Обладающий Даром,
Будет людям чужим.

ДушИ святость теряет,
Её сдавший в залог.
Непонятность пугает,
Став причиной тревог.

Тучи смотрят тоскливо,
Тьмою — как злая весть.
В планы жизнь коррективы,
Вносит — всё не учесть.

А у ног плещут волны,
В небе, туч тёмный дым.
Как оковы законы,
Плохо — быть всем чужим...
Марковцев Ю.

(романтическая комедия в стихах, все герои вымышлены)

(I)

Поезд из Женевы отправлялся
Утром в девять с лишним. Был вагон
Пуст почти. Храпели два китайца,
Был красавец наш Кальян Делон.

Выйти он хотел на полустанке,
Толстую сигару закурить,
Там уже стоят две куртизанки,
И Делон им мило говорит:

-Девочки, вам деятельность эту
Нужно по возможности свернуть,
Песня холостяцкая отпета
И газеты желтые все врут,

Что Кальян мол бабник и повеса,
С этим уж завязано давно,
Ждет...

Всё пройдёт, всё закончится,
Всё растает как дым.
И у нас будет солнечно,
Будет так, как хотим.

Будут дни снова лучшие,
Будет прибыль в деньгах.
И судьба добром случая,
Зажжёт свет в новых днях.

Будет всё, только надобно,
Всё стерпеть, всё пройти.
И всё будет как надо нам,
В нашем долгом пути.

Жизнь разложит по полочкам,
Всё во всём по своим.
Мы по тропкам-просёлочкам,
Уйдём к трактам большим.

Всё пройдёт, всё закончится,
Всё растает как дым.
Будет всё как нам хочется...

Мой друг, ушедший в мир сомнительных побед,
Где длится вечный бой, конца и края нет,
Из тьмы небытия рукой плеча коснулся…
И встал я среди тьмы, перечеркнув года,
Восстал я среди пуль, летящих в никуда,
И вновь в Афганистан, в пески и дым вернулся…
Опять несёт дозор отряд наш головной,
Опять начался бой, короткий и жестокий,
И друг опять прикрыл меня своей спиной –
И навсегда уснул в барханах одиноких.
В кровавую купель бреду… в бурлящий ад,
Сквозь сполохи и рёв горящих...

Не тишина, сегодня между нами,
Молчанья пропасть — мы в неё летим.
А в небесах, над нами облаками,
Мечты сгоревшей, мутно-серый дым.

А мы с тобою, вроде бы всё те же,
Мы рядом, но — не тронуть душ рукой.
И рядом мы, но вместе мы всё реже,
Живя всё чаще, пропастью пустой.

Неужто съел, быт без остатка в душах,
Их мир и ждёт, нас дальше пустота?!
Неужто всё, он смог меж нас разрушить,
И улетит прочь, дымом став мечта?!

Но мы ж с тобою, рядом и всё те же,
Лишь шаг — друг друга...

Автор: Умар Яричев

Нелегкую затрагиваю тему...
Настаивает долг... и потому
Тебе решаюсь посвятить поэму
По скромному уменью своему.

Чтоб о тебе, прошедшей лед и пламя,
Сказать, пытаясь должное воздать
Простыми и понятными словами,
Большим талантом надо обладать.

Но светлая надежда на удачу,
Наперекор обманчивой судьбе
Мне облегчает трудную задачу
На звездно-поэтической тропе.

И погружаясь мысленно во время,
Покрытое забвения травой,
В дыму и смраде вековых полемик...

Я в иконы смотрел, я молился святым,
За себя, за семью, за хороших людей.
А от свеч у икон, подымался вверх дым,
Унося к потолку, пыл молитвы моей.

Вроде б жил, только где,
Жизни долгой года?
Снегом в талой воде,
Тают дни без следа.

Знал и слёзы, и смех,
И отвагу, и страх.
Не стремился наверх,
Но витал в облаках.

А реальности длань,
Забирала из снов.
С тела брал болью дань,
Мир за тяжесть грехов.

И молился святым, я от боли устав,
Глядя в лики с икон, сквозь свечей...

Люди — это гуманоиды,
Не всегда, к другим гуманные.
Жрут друг друга они поедом,
И дела, творят престранные.

Всю планету испоганили,
Сделав свалкою большой.
Всюду, где смогли, нагадили,
Делом грязным и войной.

Разрушенья атомарные,
Сотворили — и не раз.
Неспокойны окаянные,
От них всюду — шум и грязь.

Нет с утра до поздней ночи,
Тишины в их городах.
Кто рыдает, кто хохочет,
Кто болтает о делах.

Осень, утро, смог* над городом,
Из фабричной трубы дым.
Это люди — гуманоиды...