Две шкатулки

Бесчувственны чувства на срезе эмоций
Под куполом трубчатым выкладки древней,
Безвольно-бездвижны меж бежево-плотских
Стволов-сталагмитов пружинистых гребней.

Пронзительно-ал скальпель лоботомии.
В подвалах сознания узники-мысли
Пяти ощущений - пять пальцев немые
Немеют под взглядом тяжёлым, как гризли.

Но как зарождение самодвиженья
Гипноз невозможности рвёт осязанье
Слепое в преддверии предощущенья
Простого доверия в просто касаньи.

Предвкусие вкуса щемящей...

В прелюдию марта врывается тема разлуки,
Ее, замирая, выводят контральто и альт,
Растет напряжение, холодом скованы руки,
Но взмах дирижера, и форте раскатисто - март!

А дальше - то тремоло птиц, то капризы капели,
То яркие краски тюльпанов, то дробь каблучков,
А тема разлуки сливается с воем метели,
С прорывом арктических масс и строкой холодов.

А тема тепла, начинаясь пунктирно и скупо,
Все чище, все звонче, выводит любовный аккорд.
А дальше - уже не стесняется медная...

И увидев себя в глади рек отражённым с нею,
Тонкой рябью печаль очей от луны сокрою.
Так щенок-переярок,
свихнувшись зимой от снега,
Острым когтем срывает кожу с боков сугробьих.

А потом - мы пойдём,
в две ладони кидая к звёздам
Брызги хрупкой реки,
как осколки зеркал разбитых.
Так матёрая пара, срывая созвездий гроздья,
Опрокидывает луну, уходя на битву.

Создавая напряженность между нашими телами
Мы совсем не ожидали исцеления недуга.
Но, исследуя пространство, не дойти бы до испуга,
Не привлечь бы Немизиду к управлению делами.
Я уверен, что до смерти доживем мы все когда-то.
Я согласен с утвержденьем, что ребенок - это чудо.
Но есть вещи, суть которых не понять за две минуты -
Женской логики, старенья, сна и Понтия Пилата.

Вот такие вот делишки
Родились в моем мирочке.
Но идут мои денечки,
И готовы гроб и крышка.

Я тебя не ждала - не счастливая и не печальная,
Да и думать - не думалось в то, что сегодняшним утром
Мы совпали с тобой, друг для друга две сказки случайные,
В нарисованной гением сетке трамвайных маршрутов.

Мы совпали на день, чтобы дальше продолжить движение,
Расходясь на века при одном на Земле расстоянии.
Каждой сказке по жизни уместно своё продолжение.
Твой трамвай подошёл. Поцелуй меня, принц, на прощание.

Где грешен я, там признаю ошибки,
Но и с меня бывают взятки гладки.
В истории любви всегда две половинки,
В разлуке же они друг другу гадки.

Я целый мир любви воздвиг за эти годы,
Всё для тебя одной, в надежде быть счастливым,
Ради тебя утратил вкус свободы,
Но, а итог - он выдался тоскливым.

Всё, что построил я, разрушил в одночасье,
И всю любовь, что собирал я по крупицам,
Сам раздавил плитой своих несчастий,
В любви моей, заставив усомниться.

Я не достоин быть владельцем рая...

Какая боль, мой добрый друг, какая боль...
Ты это знаешь, и я знаю это тоже.
По сердцу лезвием - что поперек, что вдоль:
Боль одинаково лицо твое корёжит.

Агат зрачков твоих в оправе тёплой яшмы
Теряет блеск, приобретая безысходность
Парсеков боли до звезды во тьме горящей,
Звезды далёкой, одинокой и холодной.

Мы две судьбы, мой добрый друг, из двух галактик.
Меж нами годы световые безвременья.
Мне не дойти к тебе, стоптав земные лапти,
Не дотянуться, смяв пространств...

Слезы-горошины, грусть-тоска непрошено,
Белым - воска крошево:
Разве я брошена?

Разве я предана близкими, да верными?
Иль не мне посвящены всех рассветов сны?
Разве одинокая вновь брожу под окнами,
Как тому назад уже целых две зимы?

Что ж распечальная? Что же нескончаемо
Неуют вселенский мой льется солью с глаз?
Я ли не создана чтобы небо звездное
Освещало жизнь мою каждый день и час?

Скучно, невесело запеваю песни я,
Улыбаюсь сумрачно, в радости грущу.
Солнцами умытая...

ливень, ты сегодня слишком давишь
на бульвары, отпуская гнев стихии
радуга на тон прозрачней клавиш
рассекает провода трамвайных линий
тронуты глаза домов стеклянных
пеленой рассыпанных жемчужин
запах остывает листьев пряных
осень провожать теперь не нужно

ливень, ты сегодня безрассудно
уложился в две минуты страсти
перешел от до по лужам
прохватив до нитки чьи-то платья
ты случился где-то между строчек
в кляксы, обращая синь чернила
ливень, пригвоздивший многоточьем...

Мне с Генкой разговаривать ужасно неприятно,
Он жадина и вредина, и надоел порядком.
Он толстый и обидчивый, и мне вчера ни разуВ контрольной по истории не подсказал, зараза.

А две конфеты "Белочка" подбросил ненароком
Не мне, а Ленке Рябовой, сегодня на уроке.
И дал списать по алгебре примеры и задачу,
А Ленка позвала его на праздники на дачу.

А я ей лишь портфель несу от школы и до дома.
И "Графа Монте Кристо" дал читать, два толстых тома.
А с Генкой даже дрАлись раз, на прошлой...