Двадцать

Да что ж такое весь декабрь творится?
Который день – любовь, мороз и хмель.
На юг не улетели мои птицы,
Бегут ручьи и тенькает капель.
Цветут тюльпаны красно-золотые,
Воронки бело-розовых вьюнков.
А яблоки такие налитые!
А Ахтуба не знает берегов!
Да что ж такое? – слёзы так и просятся
Сбежать из глаз.
Попробуй их сдержать!
Как будто там, в районе переносицы
Ручью не в силах путь я преграждать.
Пусть не от горя, но и не от счастья
Они, а от предчувствия разлук,
И горьких...

Как мы лететь на пламя любим,
на ласковую боль свечи…

Луны латунный серп в ночи
блестит из неба тёмной глуби.
Размыта в зеркале окна,
туга печаль парит в пространстве,
в своём слезливом постоянстве
колодца без ведра и дна.
Ещё пятнадцать-двадцать строк
для восхваления тотема…
Мне надоела эта тема.
Хоть зуд писания жесток,
что толку вёдрами слюней
по монитору разливаться,
не любят в пятьдесят, как в двадцать,
а, если да - то боль сильней.
Как локоть содранный саднит
душа...

Нас удивляет всех погода,
Плюс двадцать два, и то в тени.
Для сентября довольно много,
Сухие, теплые все дни…

Нам по душе такая осень,
Теплу мы рады как всегда.
Нам холод нравится не очень,
Но все-таки придет зима.

Ну, а пока теплу мы рады,
Пусть солнышко поджарит нас.
Вот дождик хлынул, от досады
Ему я показал кулак.

Нас удивляет всех погода,
Плюс двадцать два, и то в тени.
Для сентября довольно много,
Тепло в душе у нас внутри.

Моисею Господь говорил на тринадцатый месяц
По исходу с Египта: «Израиля славных сынов
Ты исчисли Мне общество всё по родам и семействам,
Дальше по головам с двадцати начиная годов.

Ополчения мужеский пол с Аароном исчисли
За Израиль способный и годный сражаться сполна.
В список комплексный женщин и челядь вносить не помысли,
Мне их мнимая часть в виде жён и детей не нужна.

Достучитесь в Синайской пустыне до каждого дома,
Ты да брат Аарон». Вот и весь этих лет Избирком.
Мёртвых душ...

Мадиамский стан в долине
Грозным воинством стоял.
Гедеон же знал - отныне
Бог евреев не отринет...
А народ всё прибывал.

На военные те сборы
Привалил и стар, и млад.
Ополченцы очень скоро
Всю заполонили гору
Под названьем Галаад.

Даже Бог с душевной мукой
Должен был тогда сказать:
"Гедеон, такая штука:
Не могу Я в твои руки
Мадианитян предать.

Слишком много пришло биться...
Я ж хочу наоборот,
Дабы зря не возгордился
От завышенных...

Поразил Филистимлян Давид,
Взял Мефег-Гаам, их город важный,
А потом Моавитян давил,
Как клопов, и издевался даже.

Всех Моавитян рядком сложил,
Мерил их верёвкой. К умерщвленью
Самых крупных ставил на ножи,
Слуги выполняли порученье.

А для всех оставленных в живых
Там была верёвка покороче,
Для рабов. Кто ростом невелик
Пополнял число чернорабочих.

Так попали все его враги
В рабство дань платить. Моавитяне
Ничего поделать не могли,
Так и жили, сколько кто протянет.

Мимо...

Сколько пережил Израиль...
Ни Фейхтвангер, ни Золя
Правды всей не рассказали,
До чего многострадальна
Та священная земля.

Иордан свою прохладу
Нёс, спокойствие сулил
У родного палисада,
Слева степи Галаада,
Справа Иерусалим.

Иисус Навин оттуда
Все народы выгнал вон,
Всех царей казнил прилюдно.
И Вениамин с Иудой
Заняли свободный трон.

Пережив как приступ скверный
Что творил Авимелех,
Израиль вполне кошерно
Жил молитвою и с верой,
Что и вправду «лучше всех».

Двадцать с...

Собралось всё Израиля общество
При Массифе гнев и боль излить.
Все возмущены и озабочены,
Как Вениамина приструнить.

Тысяч набралось тогда четыреста,
Кто способен меч свой обнажить,
В меру справедливых и задиристых,
Чтоб за правду голову сложить.

Здесь не просто честь отдельной женщины,
Здесь Гоморрой пахнет и зело,
Потому и знать весьма существенно,
Как происходило это зло.

Выступил свидетелем на следствии
Тот левит, что женщину членил,
Дабы происшедшее с ней бедствие
Не...

Если скажет кто мне, что осталось
Двадцать лет на земле сей прожить -
Соглашусь, хоть подольше чуть малость
Мне хотелось бы с Вами побыть.

Если кто бы сказал по другому:
- Двадцать вёсен ты встретишь всего -
Ужаснулся бы сроку такому
И послал бы подальше его.

Мерить вёснами годы - кощунство,
Будто счастье тихонько крадут,
Ведь весна - это сладкое чувство,
А для счёта и зимы сойдут.

За рекой Иордан Моисей не жилец,
Провинился пред Господом в самом конце.
О себе Моисей, зная близкий конец,
Говорил исключительно в третьем лице.

За него я подумал: Раз Книга моя
Не позволю жрецам содержанье менять.
Про меня скажут - он, за себя скажу - я,
Мне решать от какого лица выступать.

И взошел Моисей с Моавитских равнин
Посмотреть на ручьи, из которых не пить,
Где потом обоснуется главный раввин,
Куда мне мой Господь не дозволил ступить.

Там по слову Господню почил...