Двадцать пять

-- Ф. М. Достоевский. 200 лет. Умрёт зерно --
.
Умрёт зерно… Богата жатва…
Некрополь Петербурга Лавры
Хранит загадки эпитафий…
Живут наследие и память.
Суть наказанья, преступленья,
Униженных путь, оскорблённых,
Портреты одержимых бесом –
Всё в строках, жизнью утверждённых.
Души восход через исканья,
Сквозь злобу, тяготы, пороки…
Ключи любви и состраданья
Дарил, познавший веру в Бога.
Уснул. Покойная улыбка
Нелёгкий век земной венчает;
Потомками зерно взрастится.
Живут...

Как далеки мои «когда-то двадцать пять».
Я знаю времени до «Happy end» в обрез.
Как вспышка жизнь, ее уж не воротишь вспять,
Так древа кОроток колец годичных срез.

Как мало, коли жизнь всего лишь только миг,
Твои полмига, еще ждущих, впереди,
«Рожденье – смерть» - маршрут, как краткий света блик,
Вдруг понимаешь после сорока пяти,

Когда уже наполовину отгорел.
Так страшно! Тянет оглянуться... Есть ли след?
И сколь среди людей таких, кого согрел,
Любил, рукой своею охранил от бед...

.
Грозной войны первый шаг
терпит Донбасс, истекая
кровью, но гордо наш стяг
держит Россия святая.
.
Кончился мир и иссяк
ветхостью колониальной.
Треснул имперский костяк,
гнётся под силой глобальной.
.
Жжёт, истребляя, пожар
страны, народы войною.
Замер космический шар
в страхе над осью земною.
.
Жадность, пороки и тьма
сгустком кровавым безверья
Солнце закрыли… Тюрьма
рушится, сломаны двери.
.
Бурным потоком стремглав
вздыбилась лава над болью.
Новой истории глав...

Как я тут очутился не знаю но все же
Раз так случай сложился поиграю я тоже
Вот крутнул барабан закрутилась игра
И мужик что с усами говорит мне слова

Перед вами табло а внем двадцать пять букв
Вам задание дано...
Подождите секунду я подарок привез
Перед входом на студию стоит спиртовоз
А теперь я приветы еще передам
Всем знакомым моим и конечно друзьям

Вот смотрю через час все уже задремали
Эй проснитесь быстрей мы ж еще не играли
Так какая там буква а в прочем не важно
Ведь...

По ночам еще вьюжится,
и ледок на окне.
А с утра – солнце в лужицах.
Видно, дело к весне.

А вдохнешь полной грудью,
смачно так, не спеша –
сразу розовой мутью
замутится душа…

И бежишь ты влюбленный,
как тогда, в двадцать пять,
по заснеженным темным
переулкам опять.

И фонарь тот заветный,
что в Нескучном саду
закачался на ветке,
так похож на звезду!..

Рассветает стремительно.
Барабанит капель.
Жизнь так восхитительна!..
Послезавтра – Апрель…

Это осень, это осень
Золотая седина
В облаках густая просинь
А в глазах печаль до дна

Ну зачем ты так внезапно
Раскидала свой наряд
Эх, вернуть бы всё обратно
Лет на двадцать пять назад

Листья жёлтым покрывалом
И росистый холодок
По ресницам пробежал он
И по горлу, и в комок.

Воевать - не сдаваться.
А у нас всё "опять-двадцать пять".
Что вперёд, что назад -
Всё стена: не порвать, не прорваться.
Об неё можно биться,
Можно письма стихами писать:
Безразлично. Но!
Есть одно "но": Воевать - не сдаваться.

И однажды (я верю...
О, как верю - надежды мои не пусты!)
В голове пронесётся
"Устал... Как же сильно устал я..."
Вдруг прошепчешь
Причудливо-странное слово "Прости"
И у слышишь
"Спасибо, любимый, за то, что не сдался."

Летний вечер мне зябко и горько,
Вновь тихо плачу на кухне сама,
Вот виднеется в небе уже и луна
Звезд появилось неведомо сколько.

Вспоминаю слезы градом из глаз
ведь еще недавно любовь горела,
В моем сердце, я, увы, не сумела,
И ты чувство к несчастью не спас.

Мой чай стал соленым до горечи.
А сколько за время воды утекло,
Долой мое счастье, из сердца ушло,
Оставив меня одну без помощи.

И летний вечер, а на сердце зима,
Вместо снега стекают слезинки,
Как-будто солененькие...

Всего неделю вне игры – в офсайде,
Уехал в беспробудную дыру.
Семь длинных дней без словоблудных сайтов
В портале солнечном “derevnya.ru”.

В меню: огурчик с молодой картошкой,
Смородина, малина с молоком.
Семь вечеров с трёхрядною гармошкой
И ностальгией на “priroda.com”.

Велосипедом – часик до райцентра.
Базарчик. Всякой всячиною торг.
На яблоки на двадцать пять процентов,
Сбил цену лихо, на “zabava.org”.

Теперь я, как заправский сельский «user»
Ложусь с закатом и встаю чуть...

Он Небо спрашивал – Откуда?..
Вдруг эта странность приключилась?..
А Небо – Кхе, кхе, кхе… Простуда…
Зачем-то Небо вдруг смутилось…

Он долго чухал свой затылок,
Он хмурил лоб, он брови супил.
Загашник полнил строй бутылок,
Ответ искал он даже в супе.

Надменно разум трепыхался,
Вставляя двадцать пять копеек:
- Да ну, окстись, ты обознался!
Опять надежда сердце греет?!

И только Сердце, правда, знало,
Так странно, так неуловимо…
Оно вопрос не задавало,
Зачем вопросы о любимых...