Два лавровых листа

По еврейскому фольклору


Абрам и Хаим – два экономиста.
Лишь встретятся, спор возникает быстро.
Их новый спор предстал уже пред нами -
Кто меньше всех пожертвует деньгами.

Когда же мимо проходил служитель,
Спешил пожертвовать... копеечкой Абрам.
Победоносно глянул «победитель»,
Но не смутился Хаим ни на грамм.

Служитель так не понял спора их.
Смиренно Хаим произнёс вдруг: «За двоих!»

Владимир Шебзухов
По еврейскому фольклору


«О, рабби, к тебе я опять за советом.
Со мной приключилась большая беда!
Едва лишь проблему поведаю эту,
Со мной согласишься, шо - НЕ ЕРУНДА!»

Ответом от рабби: «Абрам, не ори!
Спокойнее таки о ней говори!»

«Так два супермаркета, слева и справа,
Теперь возле лавки моей вознеслись.
На суд не подашь, нету оного права,
Господь не поможет, молись не молись!»

«Тебе повезло! Нет проблемы! Так вот;
На лавке своей напиши крупно "ВХОД"!»

по еврейскому фольклору


«Огромным знанием своим,
Ты, Сёма, обеспечен.
Так поделися лишь одним -
Шо скажешь мне за женщин?»

«В женщинах, запомни, Фима,
Лишь два типа видеть.
Мысль одна неповторима -
Столько мне не выпить!

На других посмотришь только,
Таки ахать, охать…
И подумаешь, что столько
Мне не заработать!»

автор Владимир Шебзухов

- У меня теперь, братва,
Не авто, а целых два!
- Новое поднакупил?
- Просто старое разбил.

Когда желанье от души,
Течет без тени напряжения,
Оно сбывается быстрей,
Как в сказке это воплощение.
Когда запрос «во вне» формален,
На поводу у чьих то нужд,
И ради статуса добавлен,
Твоей душе он будет чужд.
Желанье станет искаженным,
Исполнится совсем не так,
Вопрос остался не решенным,
И это вовсе не пустяк!
И как сказал один великий,
Мудрец какой-то это был,
Своих желаний опасайтесь,
Он коротко предупредил.
Цена бывает за желание,
Порой уж слишком велика,
Печаль и...

Л ист последний улета Л
И стина манит вдал И
С он ушел опять от на С
Т ень моя - я твой магни Т


Л ист последний улете Л
И стина была вблиз И
С он давно одолевает на С
Т ень моя в дозоре бди Т

Л ист последний прилете Л
И стина звала к любв И
С он приснился мне о ва С
Т ень моя со мною спи Т

Мне тихий шелест листопада
Напоминает о былом:
Деревню, дом, в тумане стадо,
И степь без края за окном.
И смех весёлый у причала.
Изгиб тропинки средь берёз.
Как на крыльце меня встречала
Седая мать во время гроз.
Всплывали встречи у Фонтанки.
И Петергоф – со львом Самсон.
Музей «Прорыв блокады», танки.
И жизнь с любимой, словно сон…
Октябрь. Все в золоте деревья.
Шуршит опавшая листва.
И бродят рядышком поверья,
И кружит в прошлом голова.

Листвы багряной, кровью осень плакала,
Её разбавив, рыжью желтизны.
В просвет меж туч, копьём луч солнца яркого,
Бросала в серость, грусти тишины.

Копьё луча, пронзив листвы багрянец,
Кровавым всполохом, меж скошенной травы.
А листопад, послал в последний танец,
Красу печали, высохшей листвы.

Лишь только в осени, звучит гимн увядания,
В нём и плачь-песня, клина журавлей,
И павшей вниз, листвы в лесу шуршание,
И шум осенних, проливных дождей.

Меж лета и зимы страниц лежит,
Лист...

По И.А.Крылову

Листы шумели, восхвалялись.
А корни только удивлялись:
- Да полно будет восхваляться вам,
Ведь жизнью вы обязаны корням.

Не забывается в ГДР служба
И была там у всех дружба!
Вот и мой друг из Тамбова…
Жили мы с ним в ГДР клёва.
Он в учебке киномехаником!
Над собой бал начальником…
Частенько в Потсдаме бывали,
Парк Сан-Суси всегда посещали.
Приобщались к немецкой культуре!
Чтоб было в киносети всё в ажуре…
Фильмы такие с ним выбирали,
Чтоб земляки в кинозале отдыхали.
Патриотизма набирались в них!
Измен своей Родине не было никаких…
Чтоб не срамили Союз свой родной!
Проживали в армии дружной семьёй...