Душевный садомазохизм

Доверится первому встречному мгновенью,
И осознать ураган интуиции
В подкожных прожилках рассудка,
Терпение,
Терпение, друг мой, все разрешится
Именно так, как должно в твоем сердце,
В душевном скелете, наращенном болью
Неровностей жизненных сфер,
Пусть верится,
Пусть верится даже нелепицей
Веры парадоксальной.
Здесь и теперь
Рождается новая стройность из хаоса ночи,
Из беспорядочных нитей судьбы
Узел созвучия
Прорастает, как песня пророчеств,
Что напевала добрая мать.
Смотри...

Марина, посмотри на тишь,
Что свесила с карниза крылья,
И словно стаей голубиной
Звезд серебро бросает с крыш.
Пойдем гулять в ночную сласть
Неутомимой тенью ветра,
В руках сжимая свечи лета,
И осени златую масть
На сердце грея, как голубку.
Марина, посмотри на ночь,
Что вдохновенна, что не прочь
Принять в свои объятья чутким
Дыханьем неба тишину,
Сокрыть под проповедью темной
Взор грез, луною опаленный,
Марина, ночь найди мою.
Разбейся в ее звезд капризы,
Они расскажут больше...

В жанре монолога повествует жизнь:
«Святую веру в Бога в сердце удержи».

В жанре диалога отвечаю я:
«Страданий слишком много, уж я – бессильная».

«Помолись немного, и уйдут печали,
Нет простой дороги» - жизнь мне отвечает.

Я жизни заявляю, выслушав советы:
«Меньше испытаний дай мне в мире этом!»

Жизнь мне отвечает: «Ты меня не слышишь.
Сердцу сладко станет, если в нем Всевышний».

Прошло немало лет с немого диалога,
Пока явился свет мне от Живого Бога.

Правду мне вещала...

Болею я, который день подряд,
И это называется простудой.
Врачи конечно снова говорят,
У вас товарищ грипп, а с гриппом худо.
Но как всегда не слушаю врачей,
Лечусь я по своей методе.
Стакан воды с утра, потом постель,
Так повторить раз тридцать вроде.
И вот гляжу я на себя. Остались,
На лице лишь нос да кожа.
Наверно что-то делал я не так,
Сначала повторить мне, а поможет?
Коль лечимся мы сами от простуд,
Не ведая, что с нами потом будет.
Не стоит, друг скажу тебе я...

Плавает,
мечется,
беснуется,
жжет,
бредит
и падает
откровением красок,
дрожью
безразмерного
одиночества,
элегантным капризом,
пламенное,
драматическое,
протестующее,
болезненно-напряженое,
порывистое,
в контрастах цвета,
в свободной динамике,
творчество
сына пастора,
художника,
смертельно раненного из револьвера
душевного кризиса.

Ты ждешь, когда настанет день,
Но ночь за ночью наступает,
И мглой окрашенная тень
Звенящим холодом свисает.

Неугомонный сердца стук,
До хрипоты твой плач душевный,
Всепоглощающий испуг…
Не заглушить им тьмы надменной.

Но поколение ночей
Однажды сменит поколенье
Ликующих весенних дней,
Душе дарящих возрожденье.

Ты только не бросай меня ЛЮБИМЫЙ.
Вот ты ушел,а я переживаю.
И хоть не знаю истиной причины.
Всех бед твоих,но все же понимаю.
Я знаю! Ты душевный и ранимый.
Душа твоя болит,а сердце ноет.
Отдай мне этой боли половину.
Хочу я разделить ее с тобою.
Соглассна я с тобой подняться в небо.
Ведь я тобой живу,тобой болею.
Могу я за тобой упасть и в пропасть.
Любить я по другому не умею.
Вот только ты дождись меня ЛЮБИМЫЙ.
Совсем немножко нужно потерпеть.
Ах!Мне б коснуться губ твоих...

Беспокойное время стихов
Все сочится влагою стужи,
Уходи, не томи за любовь,
За душевные ребра наружу.
Исписался я в клочья, устал
Исповедовать сопли бумаге,
Греть холодные дни у костра
Из поленьев души-бедолаги.
Мне на лоб прилепился туман
И в глаза изливается ладом,
Я рябиновым соком плевал,
Я спивался черёмушным ядом.
Как умел разгребал пустоту
И в живое закатывал вежды,
Я верстал за верстою версту,
Чтоб плескать по стаканам надежду.
Но напился, наелся, простыл,
Опротивел...

Не тревожь словами напрасно
И взгляд не роняй несмелый,
Я второю быть не согласна,
Ну а первою быть не сумела.

Мы врагами с тобою не будем,
И друзьями остаться не сможем,
В этих блеклых понурых буднях
Потерять любовь так не сложно.

Не тревожь словами напрасно,
Они вянут подобно цветам,
Боль душевную, грусть ненастную
Мы оставим немым устам.

На далеких планетах где-то
Тоже есть большие города;
Жизнью вся галактика согрета,
И жизнь по космосу снует туда-сюда.

Вот и ко мне забрел инопланетянин,
Корректно позвонившись в дверь.
А я, как добрый самаритянин,
Возьми ему да и поверь…

Хотя… вначале я в глазок-то глянул, –
Там чудь трехносая мне ухмылялась.
На предрассудки я, однако, плюнул,
Ведь никогда такого не случалось!

Зеленый весь как огуречик,
Локаторами ушек вертит –
Высоколобый шестирукий человечек.
И как...