Духовная война

Выл холодный ноябрь в леденящей метели,
Снег навстречу швырял, залепляя лицо.
Шел навстречу бессмертию в серой шинели,
Покидая парад, полк безусых юнцов.
Кто-то машет рукой со стены мавзолея.
Не видать, не понять перед кем держат шаг.
Под застывшим прикладом ладошка немеет.
И кричит старшина, не стесняясь в словах.

Враг уже у ворот нашей древней столицы
Добровольцев полки грудью встретят его.
И во снах матерей смогут только явиться
Большинство сыновей из парада того.

Где-то...

- Так говоришь – ты был простым солдатом…
А я был взводным… Сколько лет уже…

Но в буднях дней, как под тройным накатом,
Храним мы память в сердце – блиндаже.

И этот день, когда в залпов сверканьи
И радость жизни и утрат печаль…

- А помнишь залпы?.. И воспоминанья
Уводят нас в нам ведомую даль…


Мы на карты стрел не наносили,
Не бросали корпуса в прорыв,
Грязь поселков мы кирзой месили,
О сухом и теплом позабыв.

Рубежом не называли реки
Или перекрестки двух дорог,
Нам...

Который раз встречаю! Вот она!
Так что же это? Бедствие? Война?
В зной летний, под дождём, по зимней стуже
с котомкой рваной, серенькой бредёт
в ботинках стоптанных по снегу и по лужам,
бредёт, бредёт уже который год
незримый крест несущая старуха.
В глазах её – застывшая печаль,
в душе – всепоглощающая мука.
Как, нувориши? Вам её не жаль?
Зачем же так бесстыдно напоказ –
жратву заморскую, коттеджи, «Мерседесы»,
на «Евровиденье» певичек голых пляс,
напоминающий веселье пьяных бесов...

Уплывают стихи за стихами,
Плотник платит за плотную плоть,
И кузнечными злыми мехами
Мы не в силах себя побороть.

Зацелованы холодом сна,
Мы глядим друг на друга тайком.
Просыпайся! приходит война,
Водружая звезду над райком.

Нелегко нам приходится, ведь мы
Не дрожим в ожиданье костра,
Колдуны, вурдалаки и ведьмы,
Запотевших небес доктора.

Я читаю чужие стихи
На морозных страницах окна,
И меня пробирает хи-хи,
И меня убивает весна.

Наши сны расцарапаны Вуду,
Выпивающим...

Всяк по-свойму на чужбине
Жизнь построил. Кто как мог.
Кто-то в воинстве. При чине.
Сколь людей, столь и дорог.
То не взвод, а сотни... тыщи
Жизней, брошенный страной.
И без крова, и без пищи.
Выжили мечтой одной,
Что в родимую сторонку
Доберутся как-нибудь...
Растуды же их в печенку,
Кто закрыл обратный путь.
Через годы и скитанья
Шел на родину солдат.
Много лет надежд, страданья.
Но пришел! Пришел назад!
Все иначе. все другое.
Всюду красные цвета.
Я, как факт, перед тобою...

Россиюшка многострадальная,
испившая горе до дна!
Надрывная песня, печальная
в берёзовых рощах слышна.

В ней слышатся отзвуки боли
попавших в прижизненный ад:
детишек с сиротскою долей
и раненых насмерть солдат,
людей в арестантских одеждах,
бесчисленных вдов.., матерей,
совсем потерявших надежду
увидеть любимых детей…

И тот, кто с минуту послушал
пронзительный клёкот и свист,
считай, обновил свою душу
и в мыслях стал светел и чист.

Прошла ты, Россиюшка, войны
и смуты на...

Тень Люцифера вороном кружится,
В зловещих очертаньях круглых форм –
Холодные отверстые глазницы…
Всё гуще тьма в неистовстве своём.

Всё гуще тьма… Война. Но в зеркалах
Я вижу отражение иное:
Восход, залив в серебряных лучах
И песнь Твоя под Белою Луною.

Осталось полчаса
до моего отъезда
На загородный дом
без окон и дверей.
Цветная полоса —
и яркий дым оркестра —
Насытившимся ртом
пьёт воздух декабрей.

Полдня — до суеты,
полвечности — до смерти.
Глаза из-под оправ
глядят на чёрный круг,
Собрав мешком следы,
подняв бокал симметрий
И платье подобрав
простым движеньем рук.

Слова доведены.
Дела для них назначу
И, чёлку подчесав,
приму контрактный душ.
Полвека — до войны,
полжизни — до удачи, —
И только полчаса —
до...

Горелый хлеб, да – подгорела каша.
Что о войне рассказывать, дружок?
Сегодня – к фрицам, завтра станут наша
деревня и порушенный мосток.

Чего разлёгся, ну-к подвинься, барин,
осколок попадает иногда,
а у тебя спокойнее, татарин,
а сам я с Волги, с Бузулука – да?

Разговорились, правда, ненадолго.
Сигнал, атака, больше не встречал.
Земляк он оказался, матерь Волга
была для нас оставленный причал.

Вот и деревня, фрицы пулемёты
уносят, огрызаясь глухо в ночь,
в мешок я согребаю...

лети, сапсан
широкогрудый,
от этих жалящих высот…
в бескрайнем
небе изумрудном
пусть будет твой полет высок…
не место
для твоей охоты
ущелье, где течет Аргун,
где минометные
расчеты
уже стреляют по врагу…
лети, сапсан,
покуда крылья
тебе война не обожгла…
здесь - навесной огонь,
настильный,
и раскалились добела
в лихом огне
стволы и души…
и ты сгоришь в огне, сапсан,
как в нем, гляди,
горят «вертушки» -
и обжигают небеса…
лети, сапсан,
как можно дальше
от этих окаянных...