Драмо-мания

Олимпия, Олимпия – цветок весны, бурлящей жизни плоть,
румяна маков, мёд вечерних грёз;
как у Бодлера, женщина и кошка,
одна из вариаций музы, музыки, поэмы;
как новая Венера, тончайший почерк наготы
на снежных покрывалах,
плод юной красоты, отброшенный на полотно
дыханием живого тона.
Почти задвинута портьера, в просвете –
спинка стула, неба всплеск;
у ног – миниатюрная пантера,
душа и пластика ночного ветра, блеск
загробного, внимательного взгляда,
что прожигает кожицу холста...

Весна красотой на Дону играет…
Своей красотой, - казака привлекает!
Осина с березами водит хоровод…
От такой красоты, - душа здесь поёт!!!
Красавицы эти на Дону нарядились…
Серёжки красивые у них распустились…
Хоть под венец их всех отдавай!
Приехать на свадьбу ты им обещай…

Стакан воды и молока один стакан берем.
Кастрюльку ставим на огонь с водой и молоком.

Щепотка соли и пошел кипения процесс.
Две ложки манки мы затем добавим в нашу смесь.

Огонь уменьшить и крупу, без спешки, засыпать.
Не может каша пригореть, нельзя ей выкипать.

Комков стараться избегать, они нам не нужны.
И потому-то кашу мы помешивать должны.

Ждем пять минут. Доводим смесь до нужной густоты.
Ну вот и все. Кастрюльку нам пора снимать с плиты.

Кусочек масла в кашу мы положим...

Манна небесная падает холодно,
Снежной крупой, в блеклый день.
Нет, не насытить ей душу. Как голодно -
Сытыми быть, будто тень,
В золоте осени тупо бредущая
За переевшей судьбой.

Лямка бездумности, леностью трущая,
Будто стигмат параной,
В месте, помеченном, якобы, крыльями.
И до Голгофы – века.
Гоним в обратную сторону, взмылено.
Вместо Икара – тоска.

Манна небесная
Обесцветила небо.
То ли дождь... то ли снег...

Что делает та женщина,

что так зовётся – Да-а-ма?

Всё тоже, что завещено

подруге наркомана…

Или, быть может статься, своя у Да-а-мы драма!

.
И если Да-а-ма-женщина

на фоне личной драмы

Покажет то «завещено»

с обзорного экрана…


Та женщина – не Да-а-ма!

Вот и все уходят драмы...
Перестуками надежд
Льётся слог кардиограммы,
Заполняя жизни брешь.
Сильно выразил узоры
Пост осеннего окна,
Оборотом жизни нормы
К новой яви подведя.
Где усохнут разговоры
В смеси жалоб и обид,
Чувств вины, тоски и боли,
Унесёт прощённый стыд.
И раскроет разноликий
Мир единый торжества,
Где земля и небо слиты,
Где едины Ты и Я.
И тогда кардиограммы
Будут песенно звенеть,
Ну, на кой нам эти драмы,
Если можно просто петь,
О погоде, о заботе,
О любви...

Ты вернешься утром,
Лохматый, замерзший
И снова скажешь сухое
"Привет".

Я молча насыплю в большую чашку
Порцию кофе
И даже не улыбнусь тебе
В ответ.

Ты не упадешь на колени,
Не откроешь мне правду
На то, что уже
Три недели спишь с другой.

Тонкие,
Весенние капели
Разыграют драму
За окном.

Я не брошусь на тебя с ножом,
Не буду истерить,
И буду как всегда
Спокойна.

Наша любовь ещё спит
Или, возможно,
Просто ждет
Прихода ночи?

Замерла тишина,
сердце молчит упрямо,
где-то прошла война
чёрною лапой драмы.
Нет, не нирвана нам
даст упоенье покоя,
снова душевный храм
я тишиною укрою..

Я не жалею о любви
О той, что суть пустой забавы
Страстям ведь чужды идеалы
Я не жалею о любви...
О! Обладания миражи
Взгляд, и правите вы нами
Я не жалею о любви
Лишь то, что был участник драмы

Я не жалею о любви
Сулившей роскошь мне и славу
Уж эта скора на расправу
Я не жалею о любви...
На ложе принеся измену
Презрев страдания мои
Я не жалею о любви
Нашедшей в золоте замену

Я не жалею о любви
О той, что сердце разрывала
Со мной рассветы забывала
Я не жалею о любви...