Дождливое

Покраснела на клёнах листва,
Пожелтела, завянув, трава,
Отшумели пшеницы колосья,
Так нежданно приходит она,
Из тумана дождливая осень.

«Помни!» - улетая на юг, пели птицы,
- «Помни лето тепло и оно возвратится»
- «Всё неправда!» - в ответ прошуршал лес опавшей листвой,
- «Всё прошло и ты лишний — ты всюду чужой
И не нужен ты миру такой, какой есть ты сейчас,
Исчерпал ты себя и удачи истратил запас.»

Грустью — оттого мир во мне вдруг наполнился грустью,
И забыл я улыбки счастливой искусство,
А лес жёлтый под ноги бросал мне листву,
И идя по нему, грезил я наяву.
Я в иллюзию грёз убегал от реальности,
Не желая, её...

Быть может там, под катакомбами в Париже,
Есть нечто большее, чем мусор римских вилл,
В сети тоннелей, что уходят Сены ниже,
Свирепый царь Ваал ключ мира захватил.

Котами, жабами разрезанный на части,
В дождливый чёрный день, затерянный в веках,
Он похоронен там, всем людям на несчастье,
В ходах извилистых и душных тупиках.

Оттуда вылетает в финикийской тоге,
Кровавым призраком зовёт в свой мир людей.
Астарты бешеной раздвинутые ноги
Несёт на красном флаге над Европой всей...

Я всей грудью дышу, смеясь
Над безсильем дождливых дней.
Чистый снег попирает грязь,
Истребляя память о ней.

В белом свете мой дух воскрес,
Пред иконой главу клоню.
Чистый снег – он сродни Небес
Очищающему огню.

Как бы там ни старался ад,
Смрадным мусором дух черня,
Но снежинки с небес летят,
И покроет людей броня

Милосердия к нам Христа,
Что любить не устанет ввек.
И любовь Его к нам чиста,
Как летящий на землю снег.

Любимый образ лишь иногда во сне я вижу,
Но сон – полночный бред и призрачный туман,
Который, уходя в огонь рассвета, свечой растает
И исчезнет в никуда, как с неба павшая звезда.

С уходящим сном в лучах рассвета
Растворится и Любимый образ,
Оставив в памяти осадок горький,
Осколком в сердце затаится…

Осенним хмурым и дождливым утром
Я вновь проснусь поломано-разбитым
И будто бы глухим от несбыточной мечты.
И снова буду сутки коротать в ожидании снов.

Звуки в морозе застывше-звенящи,
Звуки в мимозе стыдливо-щемящи,
Звуки на крыше кричаще-визгливы,
Звуки на жиже осенне-дождливы.

Звуки на поле комбайно-подобны,
Звуки в неволе тоскливо-подробны,
Звуки на море все волнообразны,
Звуки в конторе все однообразны.

Звуки у речки журчаще-лиричны,
Звуки у печки трескуче-тепличны,
Звуки гитары - они мелодичны.
Много есть звуков и это отлично.
-
Сергей Прилуцкий, Алатырь, 2016

Я-вечный странник в жизни этой
С пустой котомкой за плечами.
Зачем брожу по белу-свету?
И почему не сплю ночами?

Что нужно мне,чего ищу я
Среди дождливого ненастья?
Быть может,по земле кочуя
Ищу ненайденное счастье?

Пропахшее солёным потом,
Оно бредёт конца не зная,
Надеясь, что за поворотом
Давно лежат ключи от рая.

…В моей дороге ветры свищут,
И под дыханье тех ветров
Ловлю тепло на пепелищах
Давно погашенных костров…

Как не хватает мне моих друзей,
Всех тех, уже не сможет, кто вернуться,
Как мне добавить в жизни больше дней,
И в их любовь с тоскою окунуться.
Как не хватает мне моих друзей,
Немого, Алекса и Жеки,
Как хочется сказать им: Всех живей,
В душе моей Вы будете навеки.
Я много им готов был рассказать,
О том, как жизнь моя вконец сложилась,
О том, что им не надо исчезать,
О том в жизни всё вдруг изменилось.
И я поведал им бы о мечте,
О той, которую я встретил,
О той, с которой я на...

Прости родная, горек час разлуки.
Навзрыд залаял кобелём со скуки.
Листва трепещет, ветер дышит в чащу.
Дождливый вечер. Мужики не плачут.

Не Нострадамус, я - страданий мастер.
Гипоталамус портит мой характер.
И мозжечок потерян для новаций.
Твой мужичок вновь без координаций.

Ещё стакан за гиппокамп, гипофиз,
Пью этот яд за внутренний гидролиз.
Любовь в морковь, а огурец в закуску.
По сердцу боль идёт всегда в нагрузку.
-
Сергей Прилуцкий, Алатырь, 2016

Всё, что было –
скроет туман-река,
унесёт в беспамятство
за горизонт столетий.
Всё что будет –
дрожащей зари рука
нагадает,
подкинув в небо
солнца монету.
Там,
мой голос –
тише осенней полночи,
дыханье строки
на обрывке мятой бумаге.
Там,
мой взгляд –
чёрный ветер на площади,
капля крови
в чернилах дождливой влаги.
Там,
моё сердце –
усталый мотив побережья,
крик чайки над пеплом
ветхой закатной арки.
Там,
моя вера –
ощущение юной свежести
в ладонях...