Доверчивый

Случайная встреча.
Сердец частый стук.
В кафе горят свечи.
И вспомнились вдруг:

Шальные рассветы,
Волшебный закат,
Пушистые вербы,
Доверчивый взгляд...

Пока мы сидели,
Память-река
В счастливое время
Нас унесла...

Здесь всё ощутили:
Запах и цвет...
А души взгрустнули -
Пути туда нет...

Мятная слабость удушья в кремовом блеске разводов марта.
Пепельный стон расстроенной партии крыш ледяных.
Стучите, и вам откроются ставни цветных кустарников, листьев молочных, раскаты
душистого воздуха, розовощекие ветры, песни пастушьи вешней звезды, миг
изумрудной комы, просите, и вам воздастся сиреневым плеском,
янтарной смолой полдня, легкостью тени вечерней, проспектами
лунных дорожек сквозь красное пламя влюбленных сердец.
Так было и будет, пока есть надежда на что-то еще, кроме...

Мне ОН сказал: - "Проследуй на Восток!"
И я пошла подсказанной дорогой
От болтологий, рассуждений долгих, -
Как к Солнцу тянется доверчивый росток...

Рассекая мир людских тревог,
Взмахом кисти воздух теребя,
Балерина делает шажок.
Балерина смотрит на тебя:

Ее взгляд доверчивый и кроткий.
Складки пачки глухо шелестят;
А она танцует смело, ярко, громко,
И глаза, как янтари, блестят.

Вот она — плывет, как белый лебедь!
Вот она — стремительная кобра!
И паря свободно в бирюзовом небе,
Чувствует она, что ныне бесподобна.

А пуанты сняв, поникнет головою,
Взор опустит. Слез не осушить.
Прима понимает: в...

Она сказала: «Он уже уснул!»,—
задернув полог над кроваткой сына,
и верхний свет неловко погасила,
и, съежившись, халат упал на стул.

Мы с ней не говорили про любовь,
Она шептала что-то, чуть картавя,
звук «р», как виноградину, катая
за белою оградою зубов.

«А знаешь: я ведь плюнула давно
на жизнь свою... И вдруг так огорошить!
Мужчина в юбке. Ломовая лошадь.
И вдруг — я снова женщина... Смешно?»

Быть благодарным — это мой был долг.
Ища защиту в беззащитном теле,
зарылся я...

Не много пройдено дорог,
Но много сделано ошибок.
К себе не очень был я строг.
Теперь судьба как плащ из дырок.

А кто без них и кто святой
И кто в пророки нынче лезет,
Своей кичится правотой
На души глядя как в разрезе,

Как будто знает наизусть
И видит якобы насквозь?
Он осуждает всех? И пусть.
Он в этом мире просто гость

И не живёт, а лишь ворчит,
Что плохо всё и мир на грани,
Что человечество как вид
Всё состоит из дикой дряни.

Он только бродит и орёт,
Что он спасает...

И в последний полет улетает
Доверчивый аист...
Погибнет вдали, на чужбине...

О сакральном ты не говори:
Пусть оно станет тайной души
Лишь алтарь для него сотвори
И молися в хрустальной тиши.

Ты не броский возьми талисман,
Запечатай сакральное в нем -
Не спугнет его циник туман,
Не оглУшит заносчивый гром.

Талисман тот у сердца храни
И слезами его орошай,
Огради от мышиной возни
Свой бесценно-доверчивый рай.

Как в сорок первом в боях было ?
Было так, что солнце не светило...
Остался от полка один солдат...
С последнею бутылкою в руках.
Хотел поджечь ещё фашистский танк...
Преодолевая жуткий страх.
Не получилось поджечь танк...
В бутылке со смесью оказался брак
И был расстрелян он в упор...
Такой фашисты... вынесли солдату приговор.
Вот так солдаты воевали,
На поле боя... полками, дивизиями, погибали...
За жизнь свою там не дрожали...
Каждую пять земли держали.
Оружия в союзе не хватало...

Когда святые выси отражались
На терниве кандального пути,
Мы с патиною медленно сливались,
Не чаяли стезей иной идти.

Преложны ледяные эти свеи,
Зерцало вседвоит великий путь,
Удавки ль обвивают цепко шеи –
Нельзя ко небоцарствию свернуть.

Нельзя его и узреть богоданно,
Елику поалмазно сочтены
Альфийские светила и огранно
Серебро, истемняющее сны.

Последние осветлены притворы,
В розариях горит уже зола,
Светила наполняют мраком взоры,
А бездна, яко солнце, возлегла.

Висят...