Дотянись

Водовороты
Нету судьбы
Есть только ноты
молитвы мольбы

Есть только знаки
Всхлипы воды
След в океане
Уйдет к горизонту
Скрылся из виду
Твой "Геликоптер"
Не дотянуться
до ягод небес
лунное блюдце
катанье сердец
дожить до рассвета
полет метеоров
все! Конец лета
Всё очень скоро
Ковш накренился
Звездная пыль
Кто-то влюбился
Кто-то влюбил

В висках приливы
Чаек полет
Был ли счастливым
Или пролет?

С каждой минутой
Ближе рассвет
На водной глади
Тает твой след

Ты отзовись, моя душа,
Напой мелодию на скрипке,
Хочу обжечь твои уста,
Растаять в радужной улыбке.

Еще бы нам с тобой до звезд
Однажды ночью дотянуться,
Ты обо всем забудь, любовь,
Позволь любимых глаз коснуться.

Позволь открыть от сердца дверь,
Любви так тяжко в заточенье,
Какой-то час иль миг, поверь,
В душе наступит опустенье.

Я не хочу узнать про боль,
Давай оставим разговоры,
Смотри, луна нам шлет поклон
И путь показывает в горы.

Пройдем извилистой тропой
Вдоль...

С утра покинув приозерный луг,
Летели гуси дикие на юг.
А позади за ниткою гусиной
Спешил на юг косяк перепелиный.

Все позади: простуженный ночлег,
И ржавый лист, и первый мокрый снег...
А там, на юге, пальмы и ракушки
И в теплом Ниле теплые лягушки...

Вперед! Вперед! Дорога далека,
Все крепче холод, гуще облака,
Меняется погода, ветер злей,
И что ни взмах, то крылья тяжелей...

Смеркается... Все резче ветер в грудь,
Слабеют силы, нет, не дотянуть!
И тут протяжно крикнул...

Было страшно.
Он медленно шел по безлюдной дороге каменистой,
Опустив вниз голову,покрытую материей темной.
Лохмотья покрывали высокое тело буро-пятнистое.
Опираясь на посох перебирал четки рукой свободной.

Было страшно.
Касаясь рукой трав и ветвей на обочине,
Те в ответ зеленели и цвели ярко.
И оживлялись растения рядом прочие,
И таял снег, и становилось жарко.

Было страшно.
У сбитой ,намедни, насмерть собаки,
Замедлив свой шаг он присел, зашептал.
Посохом сделав какие-то...

Когда каштаны зацветут, заморосит весенний дождик.
На вёдро иволги споют, и улыбнётся мне художник.
Фонтан взовьётся у пруда, и бабочек полёт встревожит
Бегущий, словно в никуда, ручей через прямой порожек.

Озябнет звёздочка в ночи, ей до весны не дотянуться.
Без фраз любви дуэт молчит, им бы от ласк не задохнуться.
И выйдут снова на парад все духовые инструменты.
И месяц бросит нежный взгляд на хвост безудержной кометы

Кубе, за так, миллиарды простили
( Аж двадцать девять! - С ума ль не сойти?! )...-
Власти Руси, как баранами были,
так и остались...- Хоть вой! Хоть шути!
Будто на Свете — нас — нет побогаче!?
А ведь банановых стран ( Факт! ): Потоп ( ! ),
кто, лишь плодиться способны во плаче,
с кукишем голо-жирующих жоп!
Мол, помогите, душой «настрогали»
( Правда, работа, всегда, на потом... ),
либо продуктами ( Жрать — не устали! ),
либо деньгами ( Валютой, притом! )...
В общем, дерзайте, друзья...

Вдали Мерцающих Огней
Восходит Розовое Утро
Божественной Звезды Моей,
Глядящей в Мир Извечно-мудро.
Я Отделилась от Земли
и Поплыла в Чертог Венчальный.
И дотянуться не смогли,
застывшие в немой печали,
глаза и руки, что: «распни!», —
в синедрионе прокричали.
Божественность Меня — Внутри,
Себя так Явно Явит миру,
в День Восхождения Зари —
Крестом Раскроет Сердца Лиру.
И Грянет Свет в полночной Тьме!
И Возликуют все Святые,
Восславив Бога на Земле,
и, вмиг, прозреют все слепые...

Мы все умрём. Когда-нибудь. (Наверное…)
Мы все состаримся и, наконец – умрём…
Какой кошмар! Иссякло настроение…
И зазеркалье намекает, (день за днём!,)
нам всё о том, что макияж вчерашний,
сегодня вовсе не годиться никуда,
и причесон модняво–завсегдашний,
давно сменить пора - не те уже года.
Печальными сединами накроет
головушку, подмышки и лобок…
Канавами всю личность перекроит
морщина-гадина и рот свезёт на бок…
Какой кошмар! У мозга - асфиксия,
(исправить бы и тут и, где-то, там...

Высоко в лазури небес,
Белые плывут облака.
Может наконец то решусь
И до них рукой дотянусь.

Обнимая нежно меня
В волосах заплутал ветерок.
Приглашая плещет волна,
Ноги жжёт горячий песок.

А в лугах разнотравья ковры,
Как вина запах их пригубив,
Захмелев упаду и засну,
Обо всём на свете забыв

К возвышенной глубокой синеве,
Беспомощной, беспамятной, остывшей,
Низиной ставшей, но когда-то жившей
Оградой стен и древних площадей.
Взлетает ласточка – полет её столь близок
К тому беспамятству, беспомощности – в ней
Все далеко, чем дальше – холодней,
Полет ее тем низок.


* * *

И ничего на свете больше нет,
Или сказать по правде не нашлось.
В открытое окно разносит ветер
Листки исписанные
призрачно и монотонно.
И старые названья улиц,
И чуть блестит поодаль площадь,
И...