Допивай свой чай

Ты картинно падаешь на мраморный пол,
взмахнув лёгкой тенью, словно испанским веером,
и обагряешь кровью холодного поцелуя
последнюю сцену пьесы –
как ты гордишься собой,
будто нежное сердце дьявола бьётся в такт
твоему дыханию;
я туманно гляжу на случайных прохожих
в окне из чёрного бархата,
снимая остывшую влагу ночи и лунную желчь
с нервных волокон ветвей,
допивая вино безмолвия, выдержанное в никотиновых паузах
исповедальной лирики воображения.
Какая радость – начать сначала...

Тяжело больной человек лежит в убогом парижском отеле,
свободно импровизируя на тему своей эпитафии; на жёлтых обоях
тает ноябрьский пот, играя забвением нового имени,
словно лёгкой иронией смерти, порождающей тотчас легенды.
Под тяжестью собственного дыхания английский бред
перемешивается с французской картавостью, дрожащие пальцы свечи
капают воском на одеяло; благословляющее крёстное знамение,
распятие на губах, капельки миры на глазах и ладонях;
смертельный холод пробирается в...

Пока я, закутавшись в шарф,
Иду по бульвару
(А я сегодня японка
И звать меня Кому-то Херовато), –
Ты никак не можешь отделаться
От магнетической силы кровати –
Лишь сонно поправляя свой хипста утренний стайл
На голове… он ужасен…
Хотя, всё равно, это так мило…
А вот у всех остальных – просто ужасно.
Отвлёкся…
Ну и где справедливость?!!
Пока меня заносит снегом по самые гланды,
Ты!!! Ты нагло продолжаешь обжиматься…
Ну и с кем же?!! С тёплым одеялом!!!
… «ещё 5 минут, ну, может...

Под звон бокалов радость встречи.
Под этот дивный летний вечер
Я подарю тебе, родная,
Любовь и нежности без края.

Обворожу тебя я взглядом,
Я чародей, когда ты рядом.
Спою тебе свои я песни,
Как счастлив я, что снова вместе.

А ты придёшь на час — недолго:
Жизнь — суета, забот ведь столько.
Ты улыбнёшься, скажешь: «Здравствуй!»
И мир откроется прекрасный.

Застынет время безгранично,
Чтоб рассказать так много лично,
Чем жил, болел, чего добился,
О чём мечтал, куда стремился...

В серо-черной монохромной гамме,
Сквозь воскресный отзвук колорита,
Окна распахну в душевном храме -
Медовухи ендова налита!..

Выпью без пристрастья и закуски,
Помянуть родных своих ушедших –
Поклонюсь, почту обычай русский,
Среди дней текущих - сумасшедших…

В звоне колокольном растворится
В медный ковш упавшая слеза –
Мне отец и мама часто снится,
Вижу взгляд прощальный, их глаза…

Вас прошу промолвить хоть словечко,
Близость вашу в доме ощущаю –
Рядом с фото догорает свечка...

Бокал бекаром и диезом
Вливает граммами мелизмы.
С осенних дней совсем нетрезвый,
Кричу свои неологизмы.

Дожди душою допиваю.
Листвы остатки на закуску
Съедаю. Провожаю стаю.
Испытываю перегрузку.

И заново неадекватный
Я попадаю в невесомость
Своих стремлений непонятных,
Увидя в них сейчас огромность.

Другим кощунственно всё это.
Пьянчужку привечают редко.
Я только отошёл от лета,
И вот опять напился крепко.
-
Сергей Прилуцкий, Алатырь, 2015

Баня, водка, шоколадка -
Рейс на Ленинград.
"Допиваем" без остатка -
Каждый год подряд.

Новогодний бой курантов -
Сладкая симфония...
Праздник, стол - без вариантов...
И... "Судьбы ирония".

Со мною вот что происходит:
Ко мне мой старый друг не ходит...

Раз тобою душа не разгадана,
Неизвестно, что знает она.
Может быть, это то, что и надо нам, -
Допивать боль до самого дна.

И спросить-то особенно некого,
Как обычно душа говорит?
К поцелуям с закрытыми веками
Подойдёт и застенчивый вид.

Так давай выяснять отношения,
Кем мы были, и кто мы сейчас.
Для взаимных обид быть мишенями
Получается всё ж через раз.

Эх, добавить бы нам с острословию
Одиночества струн серебро.
Мы друг другу опять приготовили
Утонувшее в ласках добро...

«Есепкин каноничнее Пушкина и сокровеннее Бродского, но его эсхатологическая гениальность претит массовому сознанию и коллективному бессознательному современников. Отсюда вынужденная элитарность последнего великого столпника.»
Ю. Лотман

XXI

Ирод, Ирод, се брашно твое
И в амфорах вино ледяное,
Алавастром ли, гипсом остье
Смерть забелит - мы виждим иное.

Колоннаду и сад обойдем,
Не четверг, а серебро лиется,
Во златых кашемирах блюдем
Тайность вишен, пусть Хала смеется...

Мне нравится в осенний тёмный вечер,
Бокал с вином, забытый на столе.
Я знаю, - поцелуи не излечат,
Они угли раздуют на золе.

Ещё одно касание ладоней,
Последняя возможность отказать.
Твоя невинность нехотя утонет,
В моих, всё понимающих, глазах.

А дальше всё как надо, по эскизу,
Находят пальцы зону для любви.
Сейчас тебе уже не до капризов,
Мы жизненную ценность обновим.

Запомни, как ты в этот миг кричала,
От боли, страсти, или всё равно?
Осенний ветер ветки покачал нам...