Домашние хозяйки

Пора весеннего цветенья,
Пора любви и обновленья,
Когда иллюзии туман
Печаль развеет и обман!
Чу, у воды, среди деревьев,
Девичий шаловливый смех.
Согласно древнему поверью,
Русалка завлекает тех,
Кто рядом в эту пору бродит.
Она с ним разговор заводит,
Потом окутает дурманом,
Наденет ивовый венок…
Но берегись её обмана –
Беги оттуда со всех ног!
А в лесу Леший колобродит,
В чащобу путников заводит,
Где на полянах Мавки ходят.
А от прекрасных, нежных Вил
Ещё никто не уходил...

Я люблю, когда по-домашнему,
со вкусом дождя за окном,
и серо-лиловым небом
на влажном стекле;
когда дом
превращается в зал ожиданья
с туманной свечой плафона,
и сонная кошка, на спинке дивана,
считает тени июля,
под звон бриллиантовых струй.
Я люблю, когда без следа,
на размытых полотнах улиц,
в переменных проблесках окон
и дебрях подъездных дверей;
когда вечер –
проще младенца,
и уже,
не нужно спешить,
и оправдывать лень,
разлитую
протяжённым глотком вина,
укрытую...

За окном молчит туман,
Ветка трется о стекло.
Позади - один обман,
Отчего ж в груди тепло?

Сосен аромат
Среди мшистых скал
Удивленно рад,
Что я не устал.
Мой рюкзак летит
В хвойную траву,
Чтоб себя найти,
Небеса зову.

Воин побеждать устал,
Робкая флейта звучит среди скал.

Душа моя как белый лебедь
Над Галактикой сияющей летит
Туда, где никогда я не был,
Где ни кому меня уж не найти.
В холодной каменной пустыне
У костра спина немного стынет.
В далеких смутных городах...

В ресторане изучаю цены
Пауза - немая сцена!
Чем больше смотрю в меню
Тем больше кухню домашнюю люблю

Мы все в основном скулим
И требуем нам прибавки.
Ну а иногда визжим,
Свои получая надбавки.

Увидев хозяйку, лаем,
В улыбке аж разливаемся.
Коллегу порой кусаем,
За место когда сражаемся.

Здесь всех превратили в свору
Овчарок, дворняг, болонок,
И как бегать по простору
Решает за нас кинолог.
-
Сергей Прилуцкий, Алатырь, 2013

Любимица хозяйки — заносчивая пальма,
Собой гордясь в мир смотрит, надменно — свысока.
Она, как я, нездешняя — стран уроженка дальних,
И от неё пустыня, родная далека.

На тумбочке красивый, букет стоит исскуственный,
Ему для места жительства, дан вазы яркий дом.
Осенний он, поэтому немножечко он грустный,
Печаль в нём увядания, рябины за окном.

Торшер вниз шею тянет, влюблён он в пальму страстно,
Но это безнадёжно — не нужен ей такой.
Ей нужен поновее, светивший ярко — красный...

Только верные верности ждут, -
Души пёсьи - чисты как ребячьи;
Часто рядом по снегу идут
Человечьи следы и собачьи.

Возле маленьких детских сапог
След глубокий большого Полкана,
И болонки вертлявой у ног
Проходившего здесь великана.

Кто-то лаял, а кто-то скулил,
Кто-то прыгал, едою прельщенный;
Рай собачий! - хоть текст и гласил
На табличке, для них - запрещенный.

Пёс бывает такой, что держись,
Без него не обходится драка.
Есть другая какая-то жизнь,
И герой её главный...

Город старинный снежный накрыл капюшон,
Улицы смирно надели свои маскхалаты.
Между деревьев, смотрящих декабрьский сон,
В небо нелепо таращатся люков заплаты.

Слышишь, за окнами дворники рвут капрон,
Правда, сдается мне, дворники забились в щели.
Это в патроннике смазанный желтый патрон
Щелкает звонко вслед за бегущей мишенью.

Сходятся тропки к зданию с красным крестом.
Жмется пугливо очередь за дровами.
Сторож хромой, с изувеченным порванным ртом,
Рад, да не может помочь, даже...

Хоть, дело папе непривычно,
Коль, занимается обычно,
Ребёночком, хозяйка-мать,
Но, как-то, мама попросила,
Чтоб Вовке-малышу, их сыну,
На время, папе, «мамкой» стать.

И первым стало порученьем —
С утра, пирожное, печенье,
Сыночку с кухни принести
И на прививку отвезти.

Всё сделал папа, уж машина
У поликлиники стоит,
Лишь показались папа с сыном,
Тут медсестра и говорит:

«Ну, богатырь, где наша попка?
Ложись скорее на живот!»
Увидев шприц, сыночек Вовка
Вдруг папе заявил...

В потоке дремлющего света,
в миротворящей тишине
дыханье теплого паркета
передается тихо мне.
Застыло время. Только свет
в домашней плавает вселенной,
пронизывая окна, стены
и беспорядок на столе.
А вот и гостья (переливом
ее блистает чешуя) -
косится солнечная рыба,
хвостом несмело шевеля.
Ее приветствие - как знак
симпатии к любым стараньям
по капле света наполнять
земную чашу мирозданья.
И в чистом таинстве квартиры
дрожащим на лице пятном
с людьми, природой,
целым миром...