Долгой-долгой

Уже целый день... Представляешь?
Целый день... не так уж и много....
Просто ты наверное знаешь,
Что целый день – это так долго...

Долго, потому что 24 часа...
Утро и вечер – совсем ничего...
Целые сутки одна пустота
Представляешь, мне каково?

Не хватает сейчас тишины...
Нет... Молчания твоего не хватает
Уже целый день мысли мои
Только оно заполняет...

У меня на окне стоит горшок с цветочком
Одинокий стволик, и всего с одним листочком
Я рощу его, и я его лелею
Поливаю я водой его и я надеюсь,
Что окрепнет мой цветочек на окошке
Зацветёт и радость принесёт мне.
Разрастётся зелень листьев пышной кроны
И цвести он будет долго, долго
А когда тоска вдруг мною овладеет
Сяду, я, поближе у окошка
И цветок красой своей развеет
Вереницу мыслей тех тоскливых
В зимний вечер, и в пустой квартире.

Любовь - безумство или просто страсть,
Когда нет жизни без другого человека,
Когда теряю над собою власть,
Когда я без неё - я как калека.
Одной ногой не сделать ни шага,
И никого мне не обнять одной рукою,
Не одолеть мне даже слабого врага,
Когда одна я. Без тебя. И не с тобою.

Любовь - когда утерян мой покой,
И я в тиски вдруг попадаю будто,
И странно, что случается со мной,
И время счёт свой начинает поминутно.
Любовь не вычислить и не предугадать:
Она внезапна...

Не добрые мальчишки вслед смеются.
Кричат: «Дурак!» и пальцами воротят свой висок.
Ах, горько мне! И от обиды слезы навзрыд рвутся,
К земле наклон, и камнем в лица, ненавистные, яростный бросок.

Визжание и смех сопровождает камень непослушный
Вдали беспомощно взметнувший брызгами песок.
Я нагибаюсь, и звуки молкнут, в тишине гнетущей
Огромного булыжника, мной поднят, бесформенный кусок.

В глазах детишек гнусных зрачки расширенные страхом,
И вот отпрянули, портфелями и папками...

Вдруг ожил мир, в котором умирали
Те сердца два, обглоданных судьбой.
И те, кто предал их, ещё не понимали,
Что не бывать им больше света чистотой.
Застыла кровь в младенческих ладонях,
Облито сердце грязью мерзких слов...
И где-то мрак живёт в чужих покоях,
И отравляет сущность детских снов.
Рука дрожит, хватаясь за перила...
Открыта ночь для маленьких чудес.
А ведь и я кого-то погубила...
Отняв любовь у множества невест.
Прощенья нет. Да мне это не нужно...
Я искуплю вину...

Успокой мне душу,тело охлади,
Холмиком могильным ты укрой стихи.
Я не долго пожил,долго лишь любил,
И тебя родная,так и не забыл.

Успокой мне душу ,принеси цветы,
У плиты могильной только я и ты.
Да ещё вон ветер,листья теребит,
Грустную историю - песней он скорбит.

Постоишь немного,скажешь мне:"Прости",
От тебя останутся на плите цветы.
Высохнут,и ветер унесёт их в даль,
Как унёс когда-то вдаль мою печаль.

Я теперь забытый,больше никому
Стихи не почитаю про любовь свою.
Я...

Прости меня, Душа моя, прости!..
За то, что я не ведала Пути,
За то, что я скулила и страдала,
За то, что пламя Света затухало,
За тягость умственных считалок…
Прости, ведь я себя не знала…
Простите все, кого бездумно, больно
Обидела я вольно и невольно,
Кому слова плохие говорила,
Простите, я сама себя забыла...
Вы… отпустите мне обиды эти,
Пусть лучше буду я за них в ответе.
Себя за них прощать мне сотни раз,
Пусть лучше не лежат они на вас.
Простите мне все ссоры...

Богородице.

Божья матерь, пресвятая Дева! Что же ты две тысячи лет делала,
С неба, взирая на скорби людские, нас утешала и с нами скорбела?
Или внимала, как души мирские тянут занудливо: – Ave Maria?
Каются в смертных грехах, чуть дыша, зная, что вскоре опять согрешат.
Было ли время, когда ты смеялась, сыну тепло и светло улыбалась?
Вечный твой образ печалью прекрасен не потому ли, что подвиг напрасен?
Не потому ли, что с Роком не споря, матери сохнут и чахнут от горя,
На крест, ссылая...

Не пытайся войти в свой разрушенный дом.
Твои радость и боль под осенним дождем.
И валяется в луже проржавевший замок.
Топчут псы-пересуды жалкий сердца комок.
Не построить тот дом, не войти в его двор.
Не настроить гитару на веселый мажор.
И валяется в луже проржавевший замок.
Топчут псы-пересуды жалкий сердца комок.
И не склеить судьбы, как не бьют зеркала.
Не обнимет твой сын, и не встретит жена.
И валяется в луже проржавевший замок.
Топчут псы-пересуды жалкий сердца комок.
Почему...

Они жили… не долго, но счастливо.
Увлекались, мечтали, любили,
Рисковали - бывало всякое.
Их сияли глаза. Они жили!

Кто-то свыше решил так, наверное:
Разорвалась вмиг жизней нить…
Их не стало. Так Богом повелено.
Что случилось – то не изменить.

Громом весть средь друзей грянула,
Все иначе вдруг стало, всерьез.
Было горько, когда провожали их…
И никто не скрывал своих слез.

Кадры памяти в сердце остались лишь,
Фото в клубе повешены с датами.
И кто-то вновь пришедший спросит...