Доколе

«Уст лобзанием своих меня лобзай,
Ибо ласки твои лучше, чем вино.
С благовония мастей твоих нельзя
Пред тобой не скинуть кимоно,

Иль тунику, тогу, сарафан,
Стринги с бёдер, шубу из куниц…
Твоё ложе, царская софа,
Знала всех этнических девиц.

Твоё имя носит мавзолей,
Острова, им дразнят октябрят.
По причине этой всех сильней
Любят девы именно тебя.

Так влеки меня… Я с ними побегу -
Царь чертоги мне свои открыл –
Голубицей кроткой я смогу
Схорониться меж орлиных крыл.

Будем...

Сказал я в своём сердце: Дай добром
Себя я испытаю и весельем.
Прохожих созывал я полный дом,
На празднества смотрел, как на спасенье –
Ведь от хандры мир лечит доброта.
Но вышло, что и это суета.

О смехе я сказал: Глупее нет
Занятия. А о веселье молвил:
Что делает оно? Какой из бед
Поможет, если смех съедает молью
Наш скроенный из времени покров?
Чем громче смех, тем больше дураков.

Задумав тело усладить вином
И сохраняя мудрость в моём сердце,
Решил я в удовольствии простом...

«На ложе моём ночью искала я того,
Кто с вечера был точно, зазнобу своего.
Под тонким покрывалом, везде моя душа
Любимого искала, но так и не нашла.

Спать не могла я, встала, по городу пошла,
Любимого искала…, где площадь – не нашла.
С вопросом шла я к страже, гулявшей в поздний час -
Пусть кто-нибудь мне скажет, где милый мой сейчас,

Которого так нежно люблю душою всей.
А он, забрав одежду, свалил как Одиссей.
Сбежала я от стражей, от их смешков и рук…
И вот нашлась пропажа...

Как когда-то Ельцин, первый секретарь
Матерящий третьих за работу,
Вспомнил Аарон блатной словарь,
С Фараоном стал по Фене ботать.

Не хочу я сквернословить, видит Бог,
Выражения смягчу при этом.
Выше сфера чем, тем ниже слог,
Что возьмёшь от криминалитета.

«Дурочку пред нами, падла, не ломай,
Не с таких наш Бог штанишки снимет,
Из истории анналов вынимай
Ты Бакатиных и иже с ними

Козыревых и подобных им ворюг,
Открывай границы и пределы
Для чернух, ублюдков и порнух
И...

Вечер усталостью ломит пыльные кости.
Лунные ясли провисли в бледный иней свинца.
Мраморный череп зажат между лопастей сквозняков.
Звезды толпятся у входа в заводь ночную серфингом шляпным.
Я раздираю губ занавески, но слов липкие гроздья
оседают в гортани массой застывшей. Сегодня словца
не вытянуть, песни не протянуть сквозь черный озноб,
сегодня я форма без содержания, слог, упрятанный
в подсознание серых проспектов, в глину сырых фонарей.
А лето травит загаром, а ночь возвращает...

Грустит в углу моя гитара
Обиду словно за тая
За то, что лишь вчера рыдала
Струной в аккордах у меня

«О, ты мой горестный попутчик…»
Услышал вздох я от неё:
«…доколе будешь меня мучить
Томленье передав своё?

Ты всё поёшь про душу с сердцем
Как будто нет других причин
С испанской классики умельцем
Хочу воспеть корриде гимн!»

Так устыдила, что я сразу
Оправдываться принялся
Сказав в ответ наивной фразой:
« Тому виной - любовь моя…»

Безумный ветер опьянил свободой,
я, словно стих, рванулся в небеса,
но вдалеке, на грани небосвода,
иначе всё, и я попал впросак...

Мне нужно было с жизнью попрощаться
и позабыть житейский антураж,
тогда бы стал, как лётчик-камикадзе,
я выполнять духовный пилотаж.

Пришлось вернуться к бренности, доколе
духовность не подарит Иисус -
я выполню Его святую волю
и улечу от сатанинских уз....

Будь мудрым, даже с муравья
Бери пример, ленивец.
Ему, чтоб хлеб заготовлять,
Не нужен очевидец

Трудов его и погонять
Его не надо вовсе.
А ты валяешься полдня,
Хоть в дверь стучится осень.

Не попадает зуб на зуб,
Когда зима сурова.
Ты ж не читал про срекозу
У дедушки Крылова.

Что мудрость - это не балдёж,
А труд другим на благость,
И ты когда-нибудь поймёшь,
Как поумнеешь малость.

Чем развлекаться допоздна
И наливаться пивом,
Пойди к пчеле, увидь, познай,
Как та...

Осталось мне ходить не долго
по выжженной земле грехом,
мой путь к небесному чертогу
прервётся встречей со Христом.

Иду долиной смертной тени
и страха нет в груди моей -
мои сомненья и волненья
Господь убрал рукой Своей.

Я знаю - скоро, очень скоро
прийдёт на землю Иисус,
чтоб совершить Свой суд суровый
и удалить греховный груз.

Ходить осталось мне недолго,
мой приговор неотвратим,
поэтому на встречу с Богом
спешу на небо - в град Салим.

О, грешный мир, с тобой доколе...

Услышь, о Боже, крик души!
Чего ж Ты медлишь, поспеши!

Ведь ныне так, как и всегда:
Везде насилие и кровь – беда!

И царствует уж зло огромный срок,
Когда же дашь ему урок?!

Святых от Твоего лица
Ведь убивают без конца.

Убиты все, кого Ты посылал;
Уже пора, чтоб гнев Твой воспылал!

Видит Твой глаз, и слышит слух,
Как попирается Твой Дух,

Тысячелетьями – не день! не год!
Как мучится в душе святой народ,

И веря, ждет неисчислимо лет,
Что воссияет справедливости Твой...