Длить

В поэзии философом стать трудно,
Всё о любви и счастье пишем мы,
Но иногда становится так нудно,
Когда стихи однообразны и скучны.

Вот чувство счастья, что это такое?
О нём читаем, думаем, поём.
Оно бывает в драке и в покое,
А иногда всю жизнь его лишь ждём.

Я часто задавал себе вопросы-
А может счастье длиться много лет?
Ведь у людей эмоции как вбросы-
Сегодня есть, а завтра уже нет.

А если их в себе хотим оставить,
Нормальными нас вряд ли кто сочтёт.
Нам психику придётся...

Твоё утро окутано фразами,
Где ложатся слова поцелуями.
Твой талант разглядел ведь не сразу я,
Но теперь только так и толкуем мы.

Разговор может длиться и сутками,
Что сказать, - тема новая вскроется.
Тишина навестит промежутками,
И невольно заснёт, успокоится.

Мне понравился слог твой изысканный,
Выбираешь как ты выражения.
Ты не делаешь это по-быстрому,
Помнят губы любое движение.

Отвечаю я той же монетою,
Так что мы мастера слова русского.
Знаем видимо что-то заветное...

А жизнь в полосочку, а то и в клеточку,
то сильным деревом , то тонкой веточкой.
То нежным облачком, то хмурой тучкой,
течет извилисто, махая ручкой.

Подует страхами, внесёт сомнения,
не любит слово «завершение».
Рискует часто в соглашениях
и очень любить изменения.

Играет белыми, а также чёрными,
шалит решениями почти бесспорными.
Стежками шьет судьбу неровными
и цены ставит баснословные.

Даётся всем, кто жить стремится,
кто навзничь падать не боится.
Для всех, кто...

Скользить по шее...
Шелк и длань... Сагиб.
Вплетая губы внутривено и подкожно,
И у запястий разливаться дрожью,
И плавить нот возвышенных изгиб.
Когда и ты, и я нашли предел
На царство вечное отпущенных к рассветам,
Когда моря твои идут вновь на меня,
Повсюду оставляя волн приметы.
Так чем ещё мы можем оглушить,
С листа читая реквием заката,
Где у подножья южного креста
Нам выстучали в венах пульсом даты.
Потом...
Нас замарает жизнь в черновики...
Пересолив...

Ласкай моё имя бесстыдно губами,
И каждую букву попробуй на вкус.
Нам ночь за окном ощущений добавит,
Играя осенний классический блюз.

Минутный каприз может длиться часами,
Расплавилась плоть от коварности рук.
Волна за волной нас в пучину бросает,
Но жилах у нас жив восторг, не испуг.

Твой голос звучит колокольчиком звонким,
Прерывисто просит, - ещё и ещё!
И я за тобою пускаюсь вдогонку,
Я страстью твоею в момент поглощён.

И взрыв!... а за ним тишина и блаженство,
Спускаемся...

Не из-за и не потому,
В судьбу играет случай с нами.
И мыслью, не понять уму,
Зачем? — Дана жизнь Небесами.

Чьей воли, правит изявление:
Природы, случая, Творца?
Зачем? — Есть годы как мгновение,
И миг, что длится без конца.

Всё искажают цепи логик,
Ведь в них, лишь грани дел и слов.
Они — меж явью и сном мостик,
Они — лишь выдумка умов.

Скрепляет ум, в цепь факты-звенья,
Лишь те, что знает в ней связав.
Но в нём и капли нет сомненья,
В том, что он логикою прав.

А мир...

Вот кожа, которая не плоть, а лирика,
Вот стихотворение, которое не игры разума,
Вот роскошь, которая не прах,
Вот Любовь, вступившая на царство, помазанная мирром.
Вот существование, которое также грешно, как и совершенно.
Я не решал быть мной,
Запомнить буквы имени...
Я повторил шаги и продолжил путь.
Это длится несколько секунд или столетия?!
Недосказанное всегда совершенно.

Белый антракт,
Часы в вакууме,
Губы перешептываются со строкой...
Я прикасаюсь ими к коже, что не плоть...

Я помню маки твоих губ,
Тень столетнего ветра,
Где соловей снова вздрогнет,
Умоляя тонкость наших молчаний заговорить...
«Скажи ...» - шепчут глаза.
Скажи кому-нибудь, что я здесь.
Скажи, что на земле остались еще два сумасшедших,
Которые хотят научиться летать.
Мы не повредим тишину,
Нежно лаская слёзы заканчивающегося времени листопада...
Они еще не написаны....мы еще только носим их в себе...
Помнишь предисловие к ним - «Здравствуй»...

Красные чернила на моих губах расскажут...

ЯКОВ ЕСЕПКИН

Скульптурность

• «Гениальность – это норма, все остальное есть отклонение от нормы. Моэм слегка лукавил, однако книги уровня «Космополиса архаики» подобное лукавство оправдывают.»
К. Привалов

I

Хоры чествуй, атрамент земной,
Лишь бутон леденится бутоном,
Нас оплачет Петрополь больной,
Восклоняясь над желтым бетоном.

Всё тлетворные свеи парят,
Всё пируют одесно живые,
А и суе шелково горят
Содомитские те пировые.

Как и вылить алмазность письма,
Урания...

Шальной усладе в плен я сдамся на корню,
Своё орудие из ножен обнажая.
За искушение и дерзость не виню,
Да и она повелевать не возражает.

От жажды влаги родниковой я напьюсь,
Словами можно прикасаться лучше тела.
Мне удивительно приятен этот вкус,
Да и она проделать это же хотела.

Насколько долго может длиться западня,
В которой мы подарим радостные пытки?
Я б это время ни на что не променял,
Да и она лимит не ставит на попытки.

09.05.2016