Длинные

Мне осень золото в слова мои влила,
И строчек грусть дождями окропила,
И нежность ухолящего тепла
Слов синевой построчно закрепила.

Из рифм, как трав, сплетавшая узор
Длинной в леса, поляны и дороги,
Она ткала свой золотой ковер,
Бросая в парке мне его под ноги.

И с этих пор, лишь золото едва
Чуть оттенит насыщенность картины,
Рябины красной горькие слова
Я протыкаю строчкой-паутиной,

То солнца свет покажется сквозь дождь,
То ветер затрепещет по безмолвью,
Его дождя...

Призвал Исаак Иакова
И сына благословил:
"Дщерь в жёны бери не всякую,
Желательно, по любви.

Из дочерей Ханаанских, сын,
Невест себе не веди.
Происхождение хамское
Не скроет размер груди.

В родную Месопотамию
Ты свой собирай рюкзак.
С Двуречия твоя мама мне
Досталась не просто так.

И хоть удалось родителей
Ей уговорить с трудом,
Два скромные долгожителя
Мы в благости с ней живём

Под сенью благословения,
Что передал мне отец,
Того...

В третий месяц по исшествии сынов
Израиля из земли Египта
Месяц народившийся был нов,
За ручонку вёл его Юпитер.

Пёкся о мальце старик сполна,
На Весах качал, катал на пони.
Новая тогда взошла луна…
Кто дожил, прекрасно должен помнить.

По земле, подсвеченной едва
Новою Луною, к жизни новой
Шёл народ, поверивший в слова,
В чемодан упрятавший оковы.

С Рефидима шёл почти без сна
Сын, питался манною одною
И в пустыне, где гора Синай,
Станом встал Израиль под горою.

Моисей...

Порешила моя мама
Выдать замуж свою дочь.
У неё своя программа,
Да и я совсем не прочь.

Чтобы в муже не ошиблась,
Наставления дала,
Я в ответ не растерялась,
На просмотр их привела.

Первый дюже был красивый,
Только с длинной бородой,
И мамуля огорчилась,
Говорит: «Жених не твой!

Через год за бородёнку
В ревности начнёшь таскать,
Бородатого, девчонка,
Не захочешь целовать!

У второго руки – крюки,
Не умеет ничего,
У него помяты брюки,
Не полюбишь ты его.

Будешь то...

Координат систему на доске,
Волшебным мелом рисовал.
Вниз и налево — минус, путь к тоске.
Вверх и направо — плюс, удачу дал.

А в центре точка — ноль,
Как точка перехода и начала.
И от неё вниз и налево — будет боль,
А вверх и вправо от неё — там радость ждАла.

Поставив циркуль в ноль иголкой,
Судьба круг жизни очертила мой.
Жизнь ограничив круга кромкой,
Путь дав в ней, в радиус длиной.

Прервать судьбы круг невозможно,
Но круг ведь плоский, а я нет.
И через кромку осторожно...

Путник, эй! Длинна верста.
Ну куда ты в эту вьюгу?
Всё бы ей со снежным вьюком
к нам стучаться в ворота…
Заходи на огонёк,
ноги вытяни у печки.
Дыма тонкие колечки
запусти под потолок.
Снегом вспененная ночь,
на дороге зги не видно.
Я зиме тебя не выдам,
посумерничай со мной.
Буду хворост класть в огонь,
жар от печки руки греет.
Пусть за окнами в борее
леденящей страсти гон,
посидим у камелька,
помолчим о самом важном.
Утомясь вином и брашном,
покемарим вполглазка...

Красное пятно заката, неба с юга бирюза,
Океанских волн раскаты, водяная пыль в глаза...
И шагов песчаный шорох, воздух солью налитой,
И подводной флоры ворох, гальки твердость под пятой...

Океанские просторы, пляжа длинная коса...
В дымке растворились горы, полнолунны небеса...
Звездной россыпью мерцает на востоке теплый вечер,
День степенно исчезает, под луной ничто не вечно...

Чтобы ни случилось, не должны,
Мы своей истории не знать
И в особенности забывать,
Тяжкие последствия войны.

Лишь в кино, за полтора часа,
Вспыхнет и окончится война,
Мигом восстановится страна
И забудут о слезах глаза.

Только в жизни все куда сложней,
День войны, как жизнь длиною в век
И воспринимает человек,
Все куда острее и больней.

Холмики как родинки растут,
На лице у матери – земли,
Лишь ей известно, кто схоронен тут,
Кого мы неизвестным нарекли.

А...

Ночь, африка, верблюд двугорбый,
Пахан, насильник и урод.
А снизу страус, птиц не гордый,
Се - африканский бутерброд.

Тоска в глазах на шее длинной,
И еле слышный голосок.
Привстал, добавил вазелина,
И снова голову в песок.

Россия, ночь, орел двуглавый,
Народ, по слухам, исполин.
Страна великой древней славы,
А снова в моде вазелин.

Как можешь ты греховнейшим умом
Судить других и так считать себя,
Имея грешный быт и грешный дом,
Оценкой совести чужого бытия?
В том истины зачатка даже нет,
Когда, минуя Божии Слова,
Ты из себя рождаешь тусклый свет,
Из потугов незрелого ума.
Тебе ли, знающему славу и почет
Иль устремляющегося к подобной цели,
Чужих грехов в себе вести учет,
Когда ты сам, увы, в духовной мели.
И на других взирая с высоты
И наставляя их и поучая,
Вкушаешь ты чужих грехов грехи,
Но сам себя в...