Дитя

Капли застучали по земле,
Листья сорвались и по дуге
Закружились в вальсе на ветру,
Но мне флирт осенний ни к чему.

А она упряма, как дитя,
Под ногами шелестит листва,
Ветер тело холодом бодрит,
Сердце же, по-прежнему, болит.

Мысли все сейчас мои с тобой,
Где ты, драгоценный ангел мой?
Места я себе не нахожу,
Я тебя, по-прежнему, люблю.

Будто бы все было, как вчера:
По твоей щеке бежит слеза,
С губ взахлеб срывается: «Малыш,
Я надеюсь, ты меня простишь…»

Губы на губах...

Здесь память живёт, въедаясь в трухлявые брёвна,
в развилки скрипучих полов, в лязг заштопанной кровли,
здесь память жуёт жвачку потухших бесед,
и ветер стучит мотыльком в расщелины окон,
как ветхое эхо застывших житейских примет.
Здесь Экклезиаста слова в шелка паутины одеты,
и вечная тень тщетно ищет глухого ответа
в останках своих, в костяке разложившейся плоти,
углы обгрызая, страницы скобля чёрным светом,
страницы опавшей листвы и желтушно-осеннего пота.
Здесь пыль – первым снегом...

Слушаем, молчим...
Мы не одиноки здесь.
Смеётся дитя.

Избранные стихи
(конец 2009 – первая половина 2011)

* * *
Я снова – чистая страница,
Вот та раскрытая тетрадь,
В которой будут вновь писать
Рассветный луч, сосна и птица.
Я ничего не создала.
Я ничего не совершила.
Все завершённые дела —
Лишь только камень над могилой.
А я пока ещё жива
И всё ещё готова встретить
Новорождённые слова
И утро первое на свете.

Раздел I
БЕЗМОЛВНЫЕ ВЕСТНИКИ

* * *
И вот рассвета росчерк алый
Разросся в розовую гладь.
И высь о Боге рассказала...

Господь ,Отец мой всемогущий
Простишь ли ,мои ты согрешения?
Прощу!
Простишь ли ты что веру потеряла я?
Прощу!
Простишь когда я снова ошибусь?
Прощу!
Ведь ты любимое дитя моё .
Коль я люблю ,то я всегда прощу ,
Моё создание.
Я сына отдал вам на растерзание ,
Что б вы продолжили своё существование!!!!

Утро июля, восток Средиземного моря
созревает звездой Исиды – благовест кораблям.
Утонченная святость женщины-чаровницы,
облегчение скорби сердца; говорят,
в устах её – воздух жизни,
ибо слово её оживляет гортань умерших.
Оживи, дитя, умри, яд! Пока солнце живо, яд мёртв!
Магия имени, магия слов,
словно евангельское обожествление.
Говорят, её кровь –
исцеление боли;
её молитва –
остановленная ладья Миллионов Лет;
её амулет из сердолика и красной яшмы,
как ветер надежды в теле...

У нас в стране кое-кто утверждает
Дескать, критика не помогает...
Но если правду написать
На недостатки указать...
Чиновник реагирует у нас
Подчинённым даст очередной указ...
Чтоб недостатки устранить
Иначе на второй срок у власти чиновнику не быть...
Реагируют особенно те
Которые пришли на первый срок в стране...
Они прекрасно знают здесь у нас
На второй срок им будет точно здесь отказ...
За первый срок ну, что потянешь
Когда в дела только вникаешь...
Где и как миллиарды потянуть...

У Судьбы тяжелая рука,
и, людьми играя постоянно,
то вдруг вознесет за облака,
то уронит наземь бездыханным.
Может быть любимчиком любой:
полной чашей дом, веселье, счастье
а потом, заброшенный судьбой,
все, что есть, утратит в одночасье.
А иного вознесет Судьба
из конюшни, или из сортира,
и посадит на престол раба,
чтобы правил с трона целым миром…

ПРОЛОГ. ЗА 4 ВЕКА ДО ИСХОДА
СТАРИК-СКАЗИТЕЛЬ:
Из калитки царского дворца
скороходы мчаться в храм Амона,
вызывают...

Сгустилась тишина,
Как сумрак русской ночи!
Вошла Она – мой Дант,
В одежды нежности одетый.
Расцвел бутон Огня на сцене.
Скрестилися Лучи (чёт и не чёт), как шпаги,
Пролив торжественный аккорд Любви Небесной.
Вот Голос зазвучал Её,
Сиянья полон Он.
И золотилось Слово,
Что новый Дант Сказал,
И был Он в Женском платье,
Черном, как ночь, златыми звездами расшитым.
Так Рок Судьбы распорядился,
Так Орион решил и Сириус возжелал.
Свершилось то, чего желала древняя Нефрит,
Преемница...

Как только рифмой отзовётся
В блокноте первый карапуз,
Предугадать бы, что придётся
Взвалить на плечи тяжкий груз,

Узнать, как мысли мчатся кучно
За торопливою рукой,
И, как дитя, рыдать беззвучно
Над неродившейся строкой,

Влекомый новым поколеньем,
Принять удел других отцов,
Смотря с тоской и сожаленьем
На невзрослеющих птенцов.