Девы-розы

По морям далёким моряку ходить.
С ветром и волнами спорить и дружить.

Хоть прекрасно море, но издалека
Всё как будто машет милая рука.

Заскучал в каюте парень молодой.
Из-за девы юной потерял покой.

Далеко от дома побывать пришлось,
Но в стране далёкой счастья не нашлось.

Вспоминает часто тихий городок.
Там, в окне любимой, светит огонек.

С ней встречался часто он в тени аллей.
До утра, бывало, пел им соловей.

Как бутон у розы, девушка была.
Как она, должно быть, пышно...

Антикварною мглою Мадрид
Фей унижет иль каморной сметью,
Цветит Асия мел для Ирид,
Писем тушь и равна междометью.

Где еще тьмы искать ледяных
Желтых розочек, вишнелавровых,
Па-де-баск танцовщиц площадных
Менестрелей пугает суровых.

Тень Мигеля в одесный Колон
Век летит и биется о мрамор,
И горят во незвездности лон
Мертвых дев свечи тягостных камор.


Четыреста восьмидесятый опус

Бледный воск мишурою златой
Увием, паки свечки тлеенны,
Се и розы полны темнотой,
И ваяния...

Я живу в соседнем доме
Мне по почте шлют стихи
Их читаю на балконе
Видно пишут их лохи

Только время правду шепчет
Как из крана тушь/вода
Только сон мой душу лечит
Долго тянутся года

Я люблю готовить сказки
Одеваться в спесь листву
Моё тело жаждет ласки
И привыкла я к льстиству

Только слово мне не лечит
Знаю всё давно сама
Все погасли в доме свечи
Только светится одна

Время к пульсу прижимает
Думает ответа нет
Так луна нас обжигает
Много радостей у лет

И весны...

Вновь летит Азазель, пировать
Ангелки собирают калечных,
Будем тусклые розы срывать,
Петь и биться в терновниках млечных.

Сей путрамент и был золотым,
Дышит ныне шелками июля,
Ах, доднесь над письмом извитым
Плачут мертвые чтицы Эркюля.

Тушь с ресниц белых дев претечет,
Звездный мрамор навек сокрошится,
Нас увиждит седой звездочет,
Яко вечность чернил не страшится.

.
Четыреста восемьдесят восьмой опус


Кто обоженный, чад вспоминай,
Яств хватает и вин всефалернских...

Жизни мы рады,
вновь наступает весна,
рассвет близок.

Ты теперь - хозяин,
Счастье стучит в твою дверь,
Цветет шиповник.

Ножницы - благо,
розу срезают с куста,
шип колет больно.

Воля дороже,
можно ведь спать на земле,
а не в постели.

Юную деву
ты осторожно держи,
цвет облетает.

Ночь наступает
прикосновенье как ток,
шорох деревьев.

Ноги скрестили
ночью под сакурой мы,
так мир устроен.

Ты уж в ловушке,
Спутала ноги трава,
Близко дыханье.

Грома раскаты,
надо...

Не вспыхнет ничего в созвездии дельфина и чё-
рная дыра проглотит сына, из глины он, из пра-
ха в прах стремиться и в горизонт событий что
случиться. И плоть вдруг не пойдёт на плоть, и
мера, и число, и город скопом: Овидий и Гора-
ций, и Монтень, слезинки не проронят, лень,
(рождением своим обяжут, и память о себе ув-
яжут, в копну, уложат или стог), вот Бог тебе, а
вот порог, без эры с ней, на Страшный Суд
стремимся, (талант без песен? там лучимся?)
без лада и без рифмы, и без...

Пятьсот четырнадцатый опус

Мир забудет, святые почтят,
Мы старизну давно и не прячем,
Ангелки умирять налетят,
Лишь тогда о юдоли восплачем.

А ещё ледяные огни
Наших свечек убого клонятся,
Мелов фивских тусклее они,
Чернецам от похмелия мнятся.

Хоровая погаснет звезда,
На диаменты кровь золотую
Нощь сольёт – и томись – никогда
Не узрите лепнину свитую.

Пятьсот пятнадцатый опус


Вновь асийские крысы бегут
И царевны опять меловые,
Ангелы Таиах стерегут,
А и мы не...

Лишь в человеке красота, любовь и счастье поселилось,
Прекрасна жизнь ему дана, и Дева-Мать о нём молилась.
И даровал нам Боже жизнь и наделил он сердцем даже,
И душу нам он подарил, чтоб жили мы, всё было наше.
И подарил он миллион: богатств и денег, бриллиантов,
Алмазов много, как вагон, чтоб жили мы без вариантов.
И наделил он красотой – всех женщин, что пришли из пены,
Всех Афродитой до одной создал, чтоб не было измены.
И отпустил нас в мир он жить, чтоб наслаждались, развивались...

Посёлок есть на тёплом юге,
Где между каменных руин
Волной вздымается упругой
Бурливый древний Темеринд.

Там над прибоем чайки вьются-
То взмоют вверх, то канут вниз,
Там к тайнам можно прикоснуться,
Хранит их свято Симеиз.

Легенды здесь не раз рождались,
Тавр, генуэзец, грозный скиф
На склонах каменных сражались,
Под пальмой нежился халиф.

Стоит под солнцем раскалённым
Гора Панеа у воды,
Шатёр раскинув свой зелёный,
Где в скалах вечности следы.

А рядом молится тоскливо...

Громко музыка звучала
В хрупкой девичьей душе.
Страсть галдящим карнавалом,
В небывалом кураже,
Танцевала в сердце самбу.
Море чувств прорвало дамбу.
Юный разум затонул.

Вот он – принц из доброй сказки –
Парень в чёрном пиджаке.
Светом солнечным обласкан.
Розы красные в руке.
И с улыбкой к ней подходит.
Он влюбился? Тоже? Вроде.
Всё. Сбылась её мечта?

Вот же горе! Вот несчастье!
Невезение! Облом!
Нет ужаснее напасти.
Дева плачет под столом.
Больше нет заветной цели…
Где же...