Девяносто

Сколько Праздничных строк
Написал пылким сердцем,
Патриота, до – впрок,
Разрушителям, с детства…

Философский концепт
Разум детский возглавил…
Окрылил, точно перст,
Птице крылья расправил…

Дню, Советской, пишу,
Не во славу мыслителей,
Стих, - строкою лишу,
Ранга Русов «спасителей»…

Было уж, - распишу,
Как сдавали Империю -
СССР, и, спрошу,
Почему - под евреями?

Миллионная Армия: -
Где ты была,
Когда в Пуще, израненной
Честь «звезде» продала
Шестигранной? – Орда,
Не...

Ой, Вань, ты глянь-ка телевизор...
В жизни Вань, - тебе не снилось.
Как за театр большой шумят
И кой кого уж там хулят.

И, что обидно знаешь Вань...
Куда не кинь в России дрянь.
Денег куда б, не выделяли...
Их повсюду похищали.

Ой, Зин чего ты снова паришься
И вновь душой своею маешься...
Тыж по образованию экономист,
А в верхах унас кругом юрист.

Они Зин, прекрасно знают
И все прекрасно понимают...
Кому и сколько когда дать,
Чтоб сами не смогли там пострадать.

А поиметь...

Ой, Вань, чего в Российских академиях деется
И на, что тут Вань надеется...
Реформировать их собрались,
Там такие академики подобрались,
Что им годков под девяносто...
В науки никакого роста.
Если б из заграницы ни чего не завозили...
Давно в России технологии загнили.
Да! Ты б Зинуля помолчала...
Ведь было в советские времена начало.
Когда ракету изобрели...
Дорогу к звездам протолкли.
На земле за дороги позабыли...
Зато в космос устремили.
Миллиарды туда бросать...
Да все страны...

Теракт в Волгограде всколыхнул страну...
Зашевелились в верхах, чтоб не навлечь беду.
В думе забегали надо решать...
Как и какие законы принять.
Чтоб в стране перестали взрывать...
Стали там спорить и дружно кричать.
Пыль народу в глаза вновь пускать...
В глазах народа авторитет обретать.
Видать кулаки вход не пускали...
От дискуссий прямо устали.
К общему знаменателю пришли...
По всем пунктам закона прошли.
Закон в стране решили принять...
Чтоб запрещал в стране взрывать.
И откуда...

Смотрю, друзья, на наши с вами лица.
И оттого тоска меня берет,
Что никогда уже не повторится
Тот девяносто чёрно-белый год.

И ничего, что снимок чёрно-белый,
А наш фотограф был в тот вечер пьян...

Для красок жизни не было предела —
Цвета вне фото каждый выбрал сам.

Какая роскошь — быть не в моде
И жить, ни на кого не глядя,
И одеваться по погоде,
Не ради взглядов встречных дядей.

Прослыть не побояться дурой,
Не прибавлять платформой роста,
Не подгонять свою фигуру
Под «шестьдесят» и «девяносто».

Веселой быть и самодурной,
Зевать, коль станет слишком скучно.
Какая роскошь — быть не модной,
А быть самой собою — штучной

( и потому быть самой лучшей!)

(монолог ГамлЕта)

Мой бедный Йорик! Я тебя любил!
Берёг, как мог! Пока хватало сил!
Но Ты «скотина», беспробудно пил!
И между каждой рюмкой Ты курил!
Советы мудрые давно уж позабыл!
Хотя при Жизни праздной не был «хил»,
Здоровье и себя Ты загубил!
Да, Жизнь «не мёд», Ты на неё «забил»!...
Пойду и я, налью себе и помяну тебя!
Мы в этой Жизни всё «творим любя»

15.1.2 Вызов
ОТВЕТ ЧЕРЕПА ЙОРИКА
Мой бедный Гамлет! Что за заморочка?!
Не мучайся виной, умерь свой пыл!
Вот для тебя...

Семьдесят Победе празднуем сейчас
И меня Победа старше в десять раз,
Значит, до Победы надо мне расти,
Жалко прадед в школу может не дойти.

Деда Толя старый – девяносто лет,
Говорил, что много, много было бед
От войны ужасной, и что в ту войну
Наш народ могучий отстоял страну.

Рассказал как ночью, в самый Новый Год
В мокрой телогрейке делал самолёт,
Показал медали, орден на груди
И просил - Награды эти сбереги.

Семьдесят Победе – надо мне расти,
Чтобы с честью память в сердце...

Антикварные виты столы
Чермной патиной, щедро лиются
Яд со пуншем, опять веселы
Четверговки, алкая, смеются.

Ах, зачем нас и мертвых темнить,
Верди, Брамс иль Моцарт восстенают,
В шелках тени сбежитесь казнить,
Сколь молчат и бессмертие знают.

Век паяцев и падших столиц,
Мышъяком шелк испитан червонный,
Хоть следите, как с мраморных лиц
Наших точится мел благовонный.


Четыреста девяносто четвертый опус

.
Тушь парфянскую выцветит мгла,
Лорелея холодную пену
С дев смахнет...

Не хотели еще умирать,
А на троны позвали иные,
Будет август плодами карать
Иродивых во сроки земные.

Мертвым отроцам яства несут,
Биты вершники трутью меловой,
Никого, никого не спасут
Аониды за ветхой половой.

Пей вино, Азазель, веселись
И вкушай темноцветные чревы,
Аще вишнями тьмы пресеклись,
Хоть златые оплачем деревы.

Четыреста девяносто восьмой опус

Меловые опять зеркала
Окружили певцов темнооких,
Пепла мало Клааса, зола
Пусть виется меж башен высоких.

Тень...