Девочка-веточка

Не говори не надо этой трели, слова все
умерли давно, нарцисс на клумбе, всё од-
но, подснежник, хризантема,...пчела иль
шмель, иль трутень, «ос»? всё это понаро-
шку, не всерьёз, или серьёзно молвят де-
ти? ты ангел, человек иль ети? все комна-
ты где благодать, наполнит светом, твою
мать и по-французски, по-английски иль
по-немецки, говори, Он милостив и так
над нами, пари,? словами, не пари, саше
парует, обдаёт и ароматами ведёт и моль
отгонит непременно, и сказки все родятся...

Вот вдрызг бьётся вся жизнь.
Может быть участь, не просто каприз.
Разом рассыпались грёз миражи.
Лечу в неизвестность, как с веточки лист.

Как быть? В лодочке плыть
Вниз по теченью и вёсла забыть?
Вот лист на глади холодной реки.
Он там умирает, как я без любви.

Припев:
Любовь бывает сложна, она дана (одна) на двоих.
Не жги напрасно её корабли.
Нельзя (нам) с любовью затеять бои.
Разрушит сто преград сквозь боль утрат,
Умножит счастье во сто крат.

2
Сто бед будут не в счёт...

Распустившейся сиренью улица села полна.
Растворившейся мигренью улетает вдаль волна.
И на лавочке приятно в этой сказке посидеть.
До чего же ароматно, как от счастья не запеть!

Строчки песни подхватили все селяне тут и там.
С пасторальных тех идиллий захотелось мелодрам.
Пятилистничек на счастье, проверяя каждый цвет
От сиреневого платья, ищет даже старый дед.

Веточки сирени дома и у женщин на руках.
Ах, приятная истома! Виден блеск во всех глазах.
Заново магнитит в пары местных...

А Вы заметили особенность одну,
Торопит время долгожданную весну.
И переходов плавных, вовсе, не видать,
Я не успел сирени цвета осознать.

Пионы вспыхнули бардовые в саду,
И виноградник распускает бороду.
Что яблок мало будет , - ерунда,
От груш больших для деревов совсем беда.

Клубника ковриком белехоньким горит,
Огурчик в грядке малахольный говорит.
Так только ж хитренький зацвел и вот те на,
Вас ночью ,точно,слишком балует луна.

А клен у врат от тяжести трещит,
Листва...

Был новый год, в глухом лесу плясали черти,
И обновлял по снегу леший санный след,
А ветка плакала и думала о смерти,
Как полетит на землю, почернев от зим и лет.

И не придётся никогда ей дать побеги,
Свои листочки не придётся воспитать,
Привиделся ей лес, от мёртвых листьев пегий,
И из берёз в болоте утопающая гать.

А колыбельную пел ветер всё напевней,
И лунный свет в ночи мигал всё медленней и гас,
И страх за то, что род её прервётся древний,
Был так силен, что отравлял...

Пусть каждый день, что зарождается
Радостью жизни наполняется!
Пусть туман и роса —
Раздвинут Небеса!

Пусть Солнце осветит вечность
Ради тепла и человечности!
Пусть Новое взойдет начинание
И приведет к Любви пониманию!

Пусть каждая в мире букашка
Станет, как промокашка —
Отпечатает только хорошее
И притянет в жизнь прошенное!
«Просить» ничего нельзя, —
Желать, нужно все!!!

Пожелаешь Добра — получишь его сполна!
Пожелаешь Удачу — а как же иначе!
Пожелаешь весточку...

…с дуба падали – листья усталые
Расселились в белесой зиме…
Думы старые силами зваными
Пробудились – при вешнем тепле
Побежали по жилам… По клеточкам…
На заведомо райской тропе
Неустанные майские веточки
Молодятся – при юном листе!

25. 04. 16

Шептались клёны под окошком...
Шептались о любви земной.
О том... что скоро будет лето...
О том... о чём молчим с тобой.

Берёзка рядышком стояла...
Свои серёжки свесив вниз.
Она любви земной не знала...
Не знала... как душа болит.

Шептались клёны под окошком...
А с неба... опустилась ночь.
Ей так хотелось... хоть немножко...
Влюблённым чем-нибудь помочь.

Берёзка веточки склонила...
Влюблённых двух укрыв собой.
Шептались клёны тихо-тихо...
Шептались... о любви земной...

На кухне веник мусор подметал.
На совесть он трудился ежедневно.
Любую грязь и мусор замечал,
Работу выполнял он вдохновенно.

В процессе забивался пылью сам,
Ведь напрямую с грязью он работал.
Не верил никаким он чудесам.
Он сеял то, что сам потом и лопал.

Очистившись, он в строй вставал опять,
Порядок и уборку затевая.
Не мог он, видя мусор, не убрать.
Работал он легко, чуть-чуть играя.

Чуть веточки поломаны уже
От старости, но это не помеха.
Ведь главное, что у него в...

Июнь, скользнув в московский дворик,
под щебетанье мелких птах
в кустах посеял пух и прах, –
но не нашёл скамью и столик,
где под портвейную притраву,
под сто двадцатый Естудей
козла сбивали из костей,
колечком выдувая «Яву»,
белья просохнувшая завязь
болталась рваной полосой,
рождались фирменной джинсой
слепой восторг, косая зависть
и вера в многогранность мира,
где под мигающей звездой,
тревожа дремлющий застой,
на трёх блатных звенела лира.
За тюлем там колхозный гений...