Детским смехом брезжит поле

- Что ж ты творишь!?
Воскликнула мама
- Раскрасил обои, и окна, и рамы

Объяснить я маме просто не мог
Что утром проснулся во мне
Сам Ван-Гог

-Это Ван-Гог, во всем виноват!
Если признаться, то я очень рад

- Ладно! - сказала моя добрая мама. -
Посмотрим, что скажет
Суровый твой папа!

Папа проснулся, глазами повел:
- Красотищщща какая! -
И в ванну пошел

Давно ль, не знаю, это было.
В местах тех помнят этот сказ,
В капкан лисица угодила.
Да, впрочем, не о том рассказ.

Лисица в миг сообразила,
Что час последний настает,
И только хитрость, а не сила,
Ее на этот раз спасет.

Плутовка дохлой притворилась,
Лежит на травушке и ждет.
Ждет чуда рыжая, как милость,
Охотник где-то уж идет.

Охотник подошел к капкану,
И видит дохлую лису.
Поддавшись хитрому обману,
Он стал посмешищем в лесу…

Лисицу, вынув из капкана,
На землю рядом...

На тонких запястьях молочной дороги
Станцуют мазурку единороги,
И вырастет клен посреди мостовой, –
Прощаемся, сказка, я вырос с тобой.

В огромной берлоге живет человечек
И кольца плетет для костюмов овечек,
Он смотрит в окно на лазурный прибой, –
Прощаемся, сказка, я вырос с тобой.

На лампу чихал старина-абажур,
Укрывши под юбкой от кошки двух кур,
Она обзывалась на Рябу – рябой,
Прощаемся, сказка, я вырос с тобой.

Плыву над пустыней из меда и воска,
Вдали зеленеет оазис...

Поле-полюшко до сроку пожелтело,
Солнце, в цвет свой, его красило жарой.
В том его суть, оно злого не хотело,
А желало поделиться теплотой.

Так бывает, там где силу своих действий,
Соразмерить и уменьшить не смогли.
Хрупкой может быть стабильность равновесий,
Абсолюта, нет в реальности Земли.

Мир текуч и в каждой новой он секунде,
Изменяет свою форму и состав.
И никто не знает то, что дальше будет,
Переменчив и капризен судьбы нрав.

Кто-то избран, кто-то бит, а кто-то проклят...

Нежной дымкою ляжет туман на поля златовласые,
Дорогу накрыв мокрым запахом свежей росы
На рассвете зажжёт свой огонь непременный и страстный
Солнце над пашнями самой богатой земли

Влажная изморозь брезжит в лучах согревающих,
Мелькает вокруг череда двухэтажных домов,
Мчится дорога, и ветер щекочет играючи,
Несущий вперёд через праздник цветущих плодов

«Смеяться, право, не грешно
Над всем, что кажется смешно»,
А что, спросить совсем не грех,
Сквозь слёзы может вызвать смех?

Что если мысли МУДрецов
Ведут нас в Ад в конце концов?

Что, если и Закон и Догма
В Ментальном плане – просто ХОХМА?

А Мир со смеху бы не умер,
Узнав что МУДрость – это ЮМОР?

Засыхала — в поле жухлая трава,
Опадала — с клёна жёлтая листва.
Жизни время — только раз в телах живём,
Станем тем мы, что отдав взамен найдём.

Есть порядок — неизменный как закон,
Правит миром и живой природой он.
Всему место, назначает он и час,
И намочит, день осенний дождём нас.

И родится, кто-то в мире иль умрёт,
И кому-то неудачи, труд и пот.
А кому-то, лёгкость и успех в делах,
И смех с горем, могут быть в соседних днях.

Только кто-то и с успехом злой как чёрт,
Ну а...

Лепили дети бабу из снега,
Много было радости и смеха,
Кто-то неуместно пошутил,
И морковку очень низко прилепил.

Шутка шуткой, вот так и дела,
Была баба вдруг она сплыла,
Скажут дети взрослым напрямик,
Получился двух морковный снеговик.

Третий пол у взрослых входит в моду,
Лепят мамы с папами детей,
Дождь пойдёт и схлынут в воду,
Бабы сразу, только станет потеплей.

В детских снах, в детских снах, в детских снах,
Мы умеем летать и без крыл.
Взрослый страх, взрослый страх, взрослый страх,
В них ещё, наш полёт не убил.

Старит явь, старит явь, старит явь,
Ходом времени, душу и тело.
И идя, и идя в сон, оставь,
В яви всё, что в тебе наболело.

Нет границ, нет границ, нет границ,
Между явью и снами, но всё же,
Даже птиц, даже птиц, даже птиц,
Унести тел, полёт в сон не может.

Во плоти, во плоти, во плоти,
Правят нами законы реальности.
И телам...

Хотите Бога рассмешить?
Поведайте ему, как дальше жить.