Деревья

У меня на руках сидит бабочка
Королева воздушного города
Вся соткана из грома и молнии
Все цвета от тепла… до холода
Часть лица её звёздное небо
Что пронзительно и печально
Бросает сны-видения
В твою утренею чашку чая

….А другая часть открытая дверь
….В которую вчера ты вышел
….Над дорогой стоял серебряный день
….И деревья растущие выше
….Ты сестра вошла между мирами
….Стоило раз напиться
….Исчезнув под небесами
….Став неведомой птицей

У меня на руках Америка
Конца...

Три струны — остаток лютни
Труден хлеб у менестреля
Песнопенья, песнопенья
и игра на инструменте...
В пыль утоптаны подошвы
прохудилось одеянье
Продолжает петь бродяга
песнь
о сладостном лобзанье
Обойдя уют, достаток
своим пристальным вниманьем
продолжает петь бродяга
гимн свободе чувств
и ветер
подвывает
подвывает...
В шляпу брошена монета
Значит будет знатный ужин
пригласит он птиц и кошку
сотрапезничать с собой
и с ночлегом нет проблемы
этим летом
этим летом...

глубокая осень
до бесчувствия
утопила в сиянии


* * *
в сером осеннем городе
из твоего окна звучала
разноцветная музыка


* * *
в комнате снов
живет музыка
и твое отражение


* * *
дирижер эндорфинов
оркестрово резвится
гормональная гармония


* * *
в саду чернеют
обнаженные деревья
вхожу в сказку


* * *
горячий ветер
твоего взрыва
согрел и опалил


* * *
прорастают в сердце
алые тюльпаны
любви весна


* * *
пляшут снежинки
веселыми блестками
под...

знаешь, раньше любила я осень –
на улице сыро, а в душе так светло,
деревья листву вдруг торжественно сбросят,
слышишь?! – дождик стучится в окно...
Вот именно, дождик, не ливень
октябрь не дружит с грозой.
какой же тогда была я счастливой,
но счастье прошло как дождь проливной.
на память остались лишь мокрые лужи,
и парочка встреч дорогою ценой.
пойми, дурачок, как сильно мне нужен,
счастливым ты станешь только со мной.
тебя я любить буду сильно и нежно,
пусть люди осудят, а мне...

Мелькают за окном рекламные щиты,
В темень унеслись деревья и дома,
На остановках тускло светят фонари.
Тоска меня из дома погнала.

Дышу на запотевшее окно,
Сквозь грязное стекло на улицу гляжу,
Сегодня вновь я еду в никуда,
От пустоты и одиночества бегу.

Меня автобус в ночь холодную привез
И скрылись за углом сигнальные огни.
Никого. Лишь бродячий и голодный пес
С житейской мудростью глядит в глаза мои.

Скатилась со щеки горячая слеза,
Осторожно пес к ногам моим прильнул...

В лучах вечерних фонарей
Снег превращается в стеклярус.
И неба бархатного парус
Искрится множеством огней.

Блистает палуба Земли,
Кружась в космической вселенной.
В нарядах кутюрье Зимы
Парят деревья в неге ленной.

Пронизан воздух волшебством.
Снежинки – феи кружат плавно.
Всё кажется прекрасным сном.
В котором быть, поверьте, славно!

Словно снег, опадают лепестки
Белых яблонь в весеннем саду…
И, как чувства мои, холодны
Деревья в эту пору…
Далёки, прекрасны и чужды
Цветки белоснежных вершин,
И в полёте, как призраки стужи,
Танцуют свой танец льдин.
Наблюдаю за этим полетом
Заворожено, как на краю,
В полноте всей, чувствуя пропасть,
По которой я вечно иду.

Воздух вечерний весною завеял,
Струйки дыма в себе растворя.
Звезды на небе раскинулись веером,
Желтые пятна асфальта – свет фонаря.

Крыши соседних домов и деревья,
Кто-то целуется в свете окна…
Февральская оттепель – такое поверье:
Что скоро любовь принесет нам весна…

Зима, за что тебя сожгли?
Ведь ты была бела, как нежность,
несла в себе такую свежесть!
Зима, за что тебя сожгли?!

Ты на стекле узор морозный
чертила. В нем цветы цвели.
Ты так пуржила ночью звездной!
Зима, за что тебя сожгли?!

Деревья в шубы одевала,
и по ночам в лесной дали
сама с собой в снежки играла.
Зима, за что тебя сожгли?!

Он был весел и рьян, как дворовый бурьян.
А она – как садовая роза.
Он по миру гулял, удивлял, побеждал
И в нее он влюбился без спроса.
Он был грубый нахал, он сомнений не знал.
Не жалел, не просил, не боялся.
В ее сказочный мир, где фарфор и сапфир
Словно ветер горячий ворвался.
А она как цветок, как волшебный Восток
Утонченна, нежна, беззаботна.
В мире сказок и книг, в мире песен своих
Даже в замке как птица свободна.
Нежный взор, гордый нрав и на сердце – пожар!
Ну и что...