Денег нет

О, нет!
Я не сошла с ума.
Я даже чуть умнее стала.
Когда, житейская стрела,
Меня копьём своим достала.

В моём городе нет трамваев,
Вместе с ними нет и печали.
Я помню, как это ехать,
Глядя в окно и телефон сжимая.
И ждать от тебя СМСки,
Мозолить экран глазами.
А трамвай по стучащим рельсам
Возвращает в воспоминания.

Покоя нет. Во всем - движенье.
Борьба - от самого рожденья.
Смеемся, плачем и страдаем,
А для чего? Увы, не знаем.

Коль предначертано все свыше,
Как глас Судьбы своей услышать?
Иль это не меняет сути?
Возможно ль, изменить нам Путь свой?

Безмолвен Космос? Иль глухи мы?
И Мир вокруг необозримый...
Но что-то важное незримо
Волнует, будоражит кровь.

Сомнений нет у Времени, что каждое мгновение
Приносит изменения в жизнь каждого из нас.
И пусть нет ощущения, невидимо течение
Введённым в заблуждение хрустальным линзам глаз.

Меняются желания, и, кажется, призвание
Уже с другим названием сценария мечты,
Другие предпочтения, влечения, терзания,
И странно осознание, что это всё же ты…

Как будто ветер с листьями, играет Время мыслями,
И мы не смотрим пристально, куда они ведут…
И вроде бы не мистика, и вроде бы мы искренни,
Но...

Ничего невозможного нет,
На вопрос ты знаешь ответ-
Ничего нельзя изменить,
Можно просто в иллюзии жить,

Сочиняя прекрасную пьесу,
Где Царевич спасает Принцессу,
Все мечты можно в ней воплотить,
А ошибки Судьбы-позабыть!...

Все для человека, что Создатель создал -
На земле растенья и на небе звёзды,
Чтобы, умирая, те несли удачу...
Только через жертву, и никак иначе,
Человек тем даром пользоваться может,
Для тепла напялив содранную кожу,
Вырубая рощи на свои жилища,
Разговор особый про мясную пищу.

Даже хлебных злаков жатву и покосы
Без серпа представить невозможно просто.
Ритуалы, знаки святости, любови -
Сплошь меха и кожи... Не моргнув и бровью
Ради чувств, ведущих к близости интимной,
Оборвёт...

Жаль, водки нет ни капельки. И даже пива,
Чтобы, промыв нутро от грязи и тоски,
Надеть рубаху первоснежного пошива
И спелой осени ржаные башмаки.

Пройтись потом, хрустя по ломкой корке пашни,
Вдоль по-весеннему журчащего ручья,
До той берёзы, что звалась когда-то нашей,
И столько лет теперь одна стоит, ничья.

И с лёгкостью, наоборот года толкая,
Любовью, нежностью переполняя грудь,
Понять, что настоящей жизнь была – такая,
Стряхнуть с души усталость – и её вернуть...

Эта песенка знакома
для хорошего бойца:
против лома нет приема,
но у лома два конца.

Вот нет бы, жить, как все, легко,
Ходить по магазинам,
Под дробный цокот каблучков,
И не искать причины.

И не печалиться о том,
Что без снотворных спится,
Что снова мусор под кустом,
А подловить синицу,

Забыв, ну, напрочь, журавля,
Пускай себе летает.
Ведь он чудак, а тут, земля,
Привычная такая.

Так нет же, хочется узреть,
Летать и видеть ясно,
И жить во всю, ещё и петь
Да так, чтоб не напрасно.

Болеешь?.. кто-то бы сказал,
Заглядывая в душу.
Да вроде, нет, так...

России – нет. Жидами храмы
в семнадцатом осквернены.
Я знаю, русские – упрямы,
но здесь упрямства не важны.

История идёт по кругу,
да, своего ты убивал,
и жид тебе казался другом,
и гимн - интернационал.

Твой бог – Ульянов-Ленин вечно
на Красной площади лежит.
История, дама, бессердечно
веками дряблыми дрожит.

Подкрашена. Цветны румяна.
Прямая старческая спесь.
У развалившегося храма
твержу себе – Россия есть.

Татарин проезжает мимо,
ведёт на сдачу он бычка,
на ферме...