Демон поверженный

Под сонным блеском
зимнего огня
стонала вьюга,
будто билось сердце
поверженного льва,
и над рубцом луны
вздыхала полночь,
вторя сотням мудрецов.
Холодной тьмой,
как материнской лаской,
укрыло небо
колыбель твою и боль.
Под африканской маской
ночи
вечный страх
тебе дарил дыхание и жизнь.
И слёзы таяли
на простыне дороги.
И кто-то там,
смотрящий сверху вниз,
поглаживая ветер, улыбался.

Над полями сражений стоит тишина,
И окопы сровняла за годы земля.
Но стучится в сердца ветеранам война,
Призывая вернуться на эти поля.

Забирают солдат боевые полки,
Что на чёрных полях фронтовых полегли.
Их зовут берега древнерусской реки,
На сто вёрст от которой пылали огни.

Их, последних, живых, уцелевших солдат,
Устремляет в атаку безусый комбат.
И раскатом суровым несётся ура
С обагрённого кровью плацдарма Днепра.

Их, прорвавших завесу снарядов и мин,
Со слезами встречает...

Был у зайца дом большой,
Крепкий, светлый, лубяной.
У лисы был домик тоже,
Он лисой из снега сложен,
В снежном домике - нора,
Спит лиса в норе с утра,
Ночью сыпет дикий смех,
И ругает громко всех,
У кого есть уголок,
Где уют, тепло, пирог.
Тут весна примчалась в лес,
Солнце глянуло с небес,
Лес наполнился теплом,
Снег растаял быстро в нём.
Зацвели цветы в лугах,
Всюду слышен гомон птах,
Всем живётся веселей,
От букашек, до зверей!
Да лисе не радость день,
Ходит лисонька, как...

В моих ноздрях войны не проходящий смрад
Горящей плоти в струях огнеметов,
Дух крови, пороха, погибших тлен солдат,
Гарь камня на Зееловских высотах,

Дурман гниения смертельных ран,
Осоки запах Ржевского болота,
Суровый аромат наркомовских ста грамм,
Перед рывком в атаку из окопа.

Я вижу всё - Демянск, Вазузу, Сталинград
И пот, и кровь в стремлении к Победе,
И наш надрывный, тяжкий, жуткий ход назад,
И шаг вперед, которым каждый бредил.

Бои в котле, в тылу врага – кромешный...

Одолеть меня пыталась
Серых будней суета.
Отступал, бывало, малость.
Догоняла по следам,

Окружала, штурмовала,
Доставала шантажом,
Находила на вокзалах
И ползла за мной ужём.

Я, как мог, сопротивлялся.
Я боролся с ней, как мог.
Был повержен, но не сдался.
Был слабей, но вот итог:

Продержался больше года.
Враг коварный отступил.
Отступили все заботы.
Друг мой – отпуск сердцу мил.

У козы полно забот,
Не один в домишке рот,
У козы детишек пять,
Ей кровати не знавать,
Накормить их нужно всех,
Нет во времени прорех.
Как-то раз, коза в слезах,
Ту уду нашла в кустах,
И на речку, прямиком,
В думах горьких об одном.
Вдруг козе навстречу волк,
В рыбной ловле знал он толк.
Рыбы волк тащил мешок,
Рыбий запах с ним волок.
У козы мелькнула мысль,
Страх козы над ней завис:
«Волк, хотя и сущий бес,
К волку есть мой интерес!
Рыбка будет, волк, моя,
Обману, глупец...

Любители поверженных клевать,
Летите прочь, а я не буду вашим.
Дала подняться силы Земля-мать,
И буду жить, я в мире этом дальше.

Сумел опять, я отодвинуть срок,
А что упал? - Так это поправимо.
Я не достиг, пока свой потолок,
И снова смерть, меня проходит мимо.

Поторопились ставить на мне крест,
Враги и недруги, и лживые друзья.
Я ещё всех, загадок новых мест,
Не разгадал и должен выжить я.

Чесали зря, язык свой неприятели,
Лишь Божей воли, я признаю Суд.
И зря старались...

1

Повсюду один и повсюду бродяга
И воешь, как будто поверженный зверь.
Водой не наполнена впредь твоя фляга,
Судьба состоит лишь из бедствий, потерь.

2

И как же прожить здесь— в разрушенном мире,
Когда, здесь повсюду — обиды и ложь?
На улице быть, а не в тёплой квартире,
Бездомный, несчастный, покинутый БОМЖ.

3

А люди кругом, как бездушные твари,
Не бросят тебе даже хлеба кусок.
Законы давно на подобных плевали,
Покинул навеки архангел и бог...

О чём с тобой нам говорить?
Чем ты-то мне поможешь?
Как сможешь отпустить грехи,
Коль знать всего не можешь?

Ведёшь о пр'аведности речь,
А сам страстям подвержен.
И, значит, будешь, как и все,
Ты алчностью повержен.

Она к твоей душе давно
Тропинку протор'ила,
Да сладострастья калачом
Её и подманила.

И вот, весь в злате и парч'е,
Павлином выступаешь,
Да говорливостью своей
Паств'у ты поражаешь.

Власть над толпой тебе сладк'а,
Ты от неё дур'еешь.
Витийствуя в своих речах...

О, Сын Божий примиритель
Сколь ты благ к душе моей,
ты мой врач и исцелитель
Нет конца любви твоей.

Я был враг твой и отступник
От закона твоего,
Но Ты все ж мне стал заступник
Для спасенья моего.

Я Тебе был чужд и странен
Жил всегда в греховном зле,
Я был мертв и весь изранен
И повержен на земле.

Но Ты все ж меня воздвигнул
И от смерти воскресил,
о сколь счастлив, день постигнул
В кой из мертвых я ожил.

Я исполнен веры слухом,
Что грехи прощенны мне.
О, как радостен я...